очень нудно 
34 
— Вы выглядите серьезной, — начал граф. — Вас что-то беспокоит?
— Ничего, — ответила Шина. — И пожалуйста, граф, не задавайте мне никаких вопросов. Я от них устала. Я хочу поскорее забраться в свою норку, в надежде, что меня никто не заметит.
— Это невозможно, — возразил Гюстав де Клод, и Шина предупреждающе подняла руку.
— Не говорите ничего! Вы мне обещали. Никаких комплиментов.
— Какая же вы странная девушка, — продолжил граф. — Я не знаю ни одной женщины, молодой или старой, которая бы не хотела слышать, что она чудесная, привлекательная, желанная, особенно если все три качества у нее в избытке.
— С вас штраф! — радостно воскликнула Шина. — Вы нарушили наше соглашение.
Граф засмеялся и достал из кошелька золотую монету.
— Вот, держите, — сказал он. — Штраф того стоит.
Шина взяла монету. После того как Гюстав де Клод извинился за свое поведение в парке, они заключили соглашение, по которому за каждый комплимент граф обязан платить штраф, и эти деньги пойдут «Маленьким Сестричкам Бедных», которые трудились в беднейших районах Парижа.
Шина уже смогла отправить им значительную сумму; теперь, взяв монету, она спросила немного сомневающимся тоном:
— Вы ведь можете себе это позволить?
— Уверяю вас, я очень богат и подходящий жених.
— Тогда почему вы холосты?
— Потому что до настоящего момента не встречал такую женщину, которая бы по-настоящему покорила мое сердце, — ответил он.
Шина снова погрозила ему пальцем, понимая, что он влюбляется в нее.
«Это всего лишь потому, что я держу его на расстоянии», — сказала она себе.
Но в то же время ей не мог не нравиться, и даже немного больше, этот веселый энергичный молодой кавалер, происходивший из очень знатной и уважаемой семьи, и который, как она убедилась, под модной искусственностью времени оставался добрым, понимающим и необыкновенно тактичным человеком.
— Хорошо, не буду вас больше дразнить, — сказал он. — Но вы выглядели такой серьезной, что я забеспокоился. Поэтому я и сел рядом с вами. Я могу что-нибудь для вас сделать?
Это так на него похоже, подумала Шина, предлагать свои услуги. Она повернулась к нему и тепло улыбнулась, но в это время заметила, что на нее пристально смотрит герцог. Ее бросило в дрожь, словно она, как говорится, увидела привидение.
— В чем дело? — спросил Гюстав де Клод. — Позвольте вам помочь.
— Не знаю. Я не могу выразить это словами, — ответила Шина. — Всего лишь инстинктивное опасение. Что-то происходит, но я не понимаю, что именно.
— Расскажите мне, — настаивал он.
— Собственно, нечего рассказывать. Когда…
Граф прервал ее:
— Обещайте, что позволите мне помочь вам, обещайте.
— Я обещаю, — ответила Шина. — Я знаю, что могу доверять вам.
— Вы в самом деле так думаете?
Он радостно повернулся к ней.
— Шина, я должен сказать это. Позвольте мне сказать это прямо сейчас. Позвольте мне сказать, что бы это мне ни стоило. Я люблю вас! Я люблю вас всем сердцем. Вы выйдете за меня замуж?
Она покачала головой и краем глаза заметила, что герцог по-прежнему смотрит не нее.
— Опасность! Опасность!
Шина все еще слышала, как он говорит эти слова, и неожиданно почувствовала, что ею овладела паника, потому что она ничего не понимала.
Глава 6
В дверь тихонько и достаточно деликатно постучали. Мэгги пошла открывать. Шина услышала, как она что-то пробормотала и снова закрыла дверь.
— Это курьер, — пояснила она шепотом.
Шина оторвалась от письма.
— Я почти закончила, — с сомнением произнесла она, покусывая кончик пера; ее мысли были полны нерешительности и тревоги.
Что же ей написать отцу? Ей сообщили, что этой ночью в Шотландию тайно отправляется курьер и что все письма, посланные с ним, будут непременно доставлены, и их не вскроют, как поступали со всеми остальными письмами, которые покидают стены дворца.
Если бы Шина не подозревала о присутствии шпионов, Мэгги бы скоро ее просветила.
— Есть те, которые шпионят для королевы, — сказала как-то она. — А есть и те, которые шпионят для герцогини.
Есть шпионы церкви и шпионы государства. Кроме них, есть много людей, которые, как я понимаю, шпионят для себя.
Голос Мэгги был наполнен презрением, потому что, как и все приличные, законопослушные люди, она резко осуждала тех, которые плели интриги или не изъяснялись прямолинейно.
34 
