Последние отзывы

  35  

Тут на губах его промелькнула лукавая улыбка, и перед Элинор возник тот самый Харт, которого она знала раньше. Но он был прав; даже тогда, много лет назад, Харт вел себя сдержанно — Элинор прекрасно это понимала.

Снова улыбнувшись, она заявила:

— Я уже говорила тебе, что не боюсь. Ведь я не девственница, нуждающаяся в защите. Между прочим, именно я посоветовала Эйнсли бежать с Камероном.

— Правда, плутовка?

Она кивнула:

— Да, Харт. Эйнсли пришла ко мне за советом, поскольку я имела опыт общения с Маккензи.

Он погладил ее по волосам и с нежностью прошептал:

— Эл, милая, я всегда тебя хотел. И сейчас, разумеется, тоже. Именно поэтому ты немедленно слезешь с этого стола и уйдешь от меня.

— Но… — Элинор уставилась на него с удивлением.

Харт снова ее поцеловал, потом резко отстранился и проговорил:

— Тебе нужно держаться от меня подальше, Элинор Рамзи. Говоришь, что тебе не нужна защита? Нет, именно это тебе и требуется. Защита от меня.

Харт опять ее поцеловал, и в тот же миг Элинор ощутила, как он освободил ее запястье и положил перчатку ей на грудь. В следующее мгновение, оторвавшись от нее, герцог поднялся на ноги.

Элинор села. Сжав в руках перчатку, она пыталась отдышаться. А Харт провел ладонью по ее локонам и наклонился к ней, чтобы вновь поцеловать, — казалось, он никак не мог от нее оторваться. Элинор подумала, что ей следовало бы испугаться, но она нисколько не испугалась. Харт хотел ее даже по прошествии стольких лет, и от этой мысли ей стало тепло и радостно.

Она видела, как он боролся с желанием, видела, как подавлял его своей железной волей.

Дрожащими пальцами Харт коснулся одной из ее изумрудных сережек.

— Оставь их себе, — сказал он. — Они очень идут тебе.

Резко развернувшись, он ушел. И даже не попрощался — просто вышел в ярко освещенный коридор, оставив Элинор одну на столе с помятым бельем.

Утром следующего дня, когда мрачный герцог вошел в свою личную столовую, он с изумлением обнаружил, что там полно людей.

После бала он пытался вздремнуть, но во все его сны неизменно вторгалась Элинор. Во сне они с ней танцевали и танцевали, и с каждым поворотом ее зеленое платье все ниже сползало с плеч. Но в то же время она каким-то образом уносилась от него все дальше и дальше. При этом Элинор улыбалась ему так, словно знала о его желании и о том, что он не сможет ее заполучить.

Харт с раздражением оглядел комнату и, направившись к буфету, проворчал:

— У вас что, ни у кого нет своего дома?

Мак оторвал взгляд от кусочка хлеба, на который намазывал повидло. Изабелла же, сидевшая с ним рядом, не обращала на Харта никакого внимания и продолжала что-то писать в блокнотике, который всегда носила с собой. Мак тяжко вздохнул. Он обвинял брата в том, что тот помешался на своей политике, но Изабелла со своими списками могла и его заткнуть за пояс.

Йен сидел за столом, разложив перед собой газету; он мог читать с поразительной быстротой, если никто не мешал ему. Пока Харт накладывал себе на тарелку яйца и колбасу, Йен успел перевернуть две страницы.

Лорд Рамзи, сидевший напротив Йена, тоже читал газету, но гораздо медленнее, тщательно обдумывая прочитанное.

Одна лишь Элинор отсутствовала, и ее отсутствие раздосадовало Харта еще больше.

— У меня есть дом, — ответил лорд Рамзи, не поднимая головы. — Но я думал, что являюсь вашим гостем.

— Я имел в виду не вас, Рамзи. Я говорил о своих братьях. У каждого из них превосходный дом и собственные слуги.

Изабелла бросила на Харта взгляд и с невозмутимым видом заявила:

— Я, кажется, уже говорила, что декораторы ободрали обои в наших спальнях.

Да, он, Харт, это знал. Знал и о том, что Йен имел большой дом на Белгрейв-сквер, унаследованный Бет от суетливой старой дамы, чьей компаньонкой она когда-то являлась. Супруги содержали этот дом в идеальном порядке — на случай если вдруг сорвутся в Лондон.

Йен, как водится, промолчал и перевернул очередную страницу. Казалось даже, что он не слышал, что говорили присутствующие.

Харт с громким стуком поставил тарелку и уселся на свое место во главе стола.

— Где Элинор?

— Спит, бедняжка, — сказала Изабелла. — Она трудилась как проклятая почти всю ночь, выпроваживая последних гостей. И еще, возможно, она утомилась от того, что ты кружил ее по залу. Знаешь, Харт, все только и говорят об этом. Что же ты намерен теперь делать?

  35