44 
Она увидела мужчину с сильными чертами и короткими темными волосами, стоящего в классической позе солдата, смотрящего вдаль, длинный плащ скрывал большую часть его формы. Он почти походил на статую.
– Он выглядит усталым, – сказала она. – После сражения?
– Перед Ватерлоо. Он не хотел быть там. Никто из нас, конечно, не хотел, но он особенно. Он оставил армию в 1814, и отсутствовал почти год. Кон уже привык жить в свете солнца и вернулся, чтобы присоединиться к нам в тенях. Я думаю, он все еще находится в тенях, а я не попытался ему помочь.
Он листал дальше и показал ей ряд рисунков мальчиков и мужчин. Некоторые были быстрыми набросками, другие хорошо проработанными карандашными портретами. Все имели свои индивидуальности. Непрофессионально, нет, но нарисовано квалифицированным любителем, который уловил настроения его товарищей по оружию.
Она остановила его, чтобы прочитать надписи и обнаружила, что написаны были не полные имена. Джер, Бадахос [30] , прочитала она. Дон, Талавера [31] . Похолодев, она осознала, что он записывал сражения, в которых они погибли.
Один из рисунков был подписан просто Хилиард.
– Он не умер?
– От дизентерии в грязной деревне. Мы даже не знали ее названия. Мы потеряли больше людей от болезней, чем в сражениях.
Она взяла папку и быстро просмотрела ее, видя имя и место на каждом рисунке.
– Ты рисовал только умерших?
– В то время они были еще живы. – Прежде, чем она успела спросить, он добавил. – Вообще, я отдавал рисунки натурщикам. Это те, кто умер раньше, чем у меня появилась такая возможность. Я задавался вопросом, хотели ли бы родственники забрать их. Они не очень удачные.
– Достаточно удачные, – сказала она, уставившись на последний рисунок.
Дэр, Ватерлоо.
Было очень много рисунков с надписью Ватерлоо, но этот набросок бросился ей в глаза, потому что она узнала вытянутое лицо и веселую улыбку.
– Он выглядит готовым к большому приключению, – сказала она, касаясь бумаги. – Думаю, его мать хотела бы забрать эскиз. У них нет современного портрета.
– Ты знала его?
– Он мой дальний родственник. – Она провела пальцем по его улыбке. – Он выглядит таким счастливым.
Он поднял бумагу и изучил ее.
– Сводил нас с ума. Все мы знали, что это был ад, но Дэр рассматривал все как приключение. Он был другом Кона. Часть компании из Харроу [32], которые называют себя Компанией Плутов. Он был одним из восторженных добровольцев, над которыми мы насмехались, но мы не могли насмехаться над Дэром. По крайней мере, он понимал, что не знал ничего вокруг.
Все рисунки встревожили ее, но портрет Дэра в особенности.
Он и Ван одного возраста. Ван мог так легко умереть. Поэтому он показывал их ей?
– Почему ты хотел, чтобы я увидела их? Они ничего не меняют.
– Разве нет? – Он просмотрел листы и вытащил один, не слишком отличающийся от других, кроме того, что был немного более неуклюжим. Эскиз жилистого, седого человека, который выглядел циничным, но добрым.
– Сержант Флетчер. Он учил меня выживать. Когда ты выходила замуж за Селестина, нескладный школьник рисовал свой первый набросок ходячего трупа.
Часы на каминной полке прозвонили час.
Он дал ей рисунок.
– Не думай, что я ребенок, Мария, и не знаю, что хочу и в чем нуждаюсь. Ты – моя жизнь. Возможно, все мы понимаем, когда встречаем того единственного, который является идеальной парой. – Он вынул другой лист из папки, самый последний лист, и отдал ей рисунок ее самой. – Не с натуры, конечно.
Просто голова и плечи. Волосы распущены, спускаются вниз по простому платью, как она никогда их не носила. Она выглядела серьезной, но вполне счастливой, в отличие от того, что она видела в зеркале.
– Ты сделал подарок, но это не настоящая я.
– Такой я тебя вижу. – Он начал приводить бумаги в порядок. – Я уеду завтра, если ты настаиваешь, но мои чувства не изменятся. – Он завязал шнурки папки и огляделся. – Ты не должна защищать меня от меня самого.
Она погладила его раненную щеку.
– Как я могу? Любовь поступает так с нами.
– Я не твой ребенок, Мария. Я – твой любовник. – И он снова поцеловал ее, доказывая это, и огненно-страстно любил ее.
Она лежала, потная и липкая, поглаживая его худощавое длинное и сильное тело.
Я не твой ребенок, Мария. Я – твой любовник.
Когда ты выходила замуж за Селестина, нескладный школьник рисовал свой первый набросок ходячего трупа.
44 
