Последние отзывы

  99  

— Не уверен. Зато я убедился в том, что она умерла бы, если б мы не освободили ее из этого мешка, — заметил Парнелл и повернулся к больной: — Мы тоже джентльмены, мэм! Вы правы: мы не только разрушаем, но и спасаем. Куда вы собираетесь пойти?

— В имение Темра. Это владение мистера Уильяма О’Келли, оно находится неподалеку от Чарльстона, в штате Южная Каролина, — четко произнесла она.

— Чарльстон в осаде, но он все еще принадлежит мятежникам. Вам будет нелегко туда попасть; разве что вы последуете за нашей армией.

— У меня получится, — заверила женщина. — Четыре года назад мне удалось пересечь океан на судне, которое называли «плавучим гробом».

— Так вы ирландка, мэм?! — догадался Парнелл.

— Да.

— Я сражался бок о бок с ирландцами, это храбрые парни, особенно после глотка доброго виски! — сказал офицер и заметил: — Что-что, а с головой у нее совершенно в порядке! Как вы сюда попали, мэм?

— В этом повинны люди с белой кожей, но черными сердцами. Этот человек, — она кивнула на доктора Брина, который невольно отступил, — сделал все, чтобы меня погубить, но я все-таки выжила.

— Вы кому-то мешали?

— Моему дяде, богатому южному плантатору, и его сыну.

— Плантатор-южанин?! Знаем мы этих душегубов! — воскликнул Парнелл и заявил доктору: — Мне неведомо, каким образом командование поступит с вашей лечебницей, но судьбу этой женщины я решу сам. — Потом повернулся к больной и с достоинством произнес: — Идите за нами, мэм.

— У меня небольшая просьба, — подумав, сказала Айрин, — вы можете показать мне, как обращаться с оружием? Мне придется отправиться в путь совершенно одной, и я должна уметь защищаться.

Офицер ухмыльнулся ее просьбе, как ухмыльнулся бы неудачной шутке, однако кивнул.

Так после четырех лет неведения и мучений, пройдя все круги ада, Айрин О’Келли очутилась на свободе благодаря тем самым янки, которые внушали смертельный ужас всем, кто вырос на земле Юга.

В тот же день она покинула чужой, враждебный, наводненный солдатами город. Она ушла без крошки еды, босиком, в рваном пеньюаре, не зная маршрута, уверенная в том, что судьба, чутье и сердце приведут ее к цели.

Айрин брела по дороге, по сторонам которой высился лес, не чувствуя ни усталости, ни жажды, ни голода, ни холода. Зато она ощущала прикосновение ветра к лицу, вдыхала запахи, слышала звуки. Ткань того мира, в котором она провела четыре года, была сшита гнилыми нитками; теперь они порвались, и в образовавшийся просвет хлынули новые чувства.

Неожиданная свобода сотворила с ее рассудком что-то странное: до сего времени в голове Айрин царила пустота, а теперь в ней не помещались мысли. Она больше не ощущала горечи или боли; действительность, простиравшаяся вокруг, казалась бесконечной, она поглотила ее и наполнила силами. Деревья были ее руками, трава — волосами, она сливалась с синевой небес, птичьим пением, невесомостью облаков, богатством земли, она видела все, что желала видеть, в том числе — свое будущее. За четыре страшных, черных года душа Айрин выгорела, словно трава под жестоким солнцем; теперь, глотнув свободы, она начала возрождаться.

Ей не изменило чувство осторожности: заслышав стук сапог, позвякивание уздечек и поскрипывание сбруи, она сходила с дороги и укрывалась в лесу. Вскоре лес сделался не таким плотным, стали попадаться поля и фермы.

От иных строений остались только руины, посреди которых торчали печные трубы, напоминавшие огромные гранитные пики, защищавшие ее родной остров. Груды камней были похожи на разрушенные памятники былой славы.

Иногда, поднимаясь на холмы, Айрин видела вспышки огня, белые кольца дыма от взрывов гранат и гаубиц, блеск оружия и слышала яростные крики: где-то по-прежнему шли ожесточенные бои.

Она не имела понятия, сколько времени займет ее путь, между тем начались дожди, по дороге катились потоки воды и грязи. Айрин удалось отыскать в брошенном жилье кое-какую одежду и обувь, что не могло спасти ни от пронизывающего ветра, ни от непрекращающегося ливня. Однако все это казалось таким несущественным по сравнению с теми муками, какие некогда причиняло ей превратившееся в открытую рану сознание или похожая на сгусток боли душа!

И все же она свалилась: сказались недоедание, холод и невероятное напряжение последних дней. Несколько суток Айрин пролежала на заброшенной ферме, слушая, как дождь, не прекращая, барабанит по крыше, а после выползла на дорогу. Она не имела права останавливаться, а потому шла и шла, хотя ей казалось, будто с каждым шагом Темра отодвигается все дальше и дальше, а резкий ветер все сильнее пригибает ослабевшее тело к земле.

  99