29 
Здесь ничего не напоминало о родителях, но легче от этого не становилось, потому что казалось, что умерли не только родители, но и часть меня, а человек с наполовину умершим сердцем не может жить. Правда, через два дня поток слёз существенно иссяк, истерики закончились, и теперь я просто смотрела в одну точку, пока слёзы сами собой текли по лицу, без судорожных всхлипов и громких рыданий.
Мои подруги всячески старались поддержать меня, но сейчас меня раздражало любое общество, и я попросила их не приезжать, потому что выслушивать слова соболезнования не было сил.
Лигуар тоже всячески старался меня поддерживать, но он делал это ненавязчиво, и с его обществом я готова была мириться, потому что он не произносил громких или банальных фраз, а просто был рядом, не давая мне возможности уйти в себя.
На улице уже была ночь, и в квартире стояла тишина. Лигуар лежал с закрытыми глазами на полу, положив руки под голову, а мне совершенно не хотелось спать, хотя сил не было. Со дня похорон прошло уже пять дней, но боль потери чувствовалась всё также остро и, глядя на причудливые тени на потолке, я в очередной раз вернулась к самому главному вопросу, который больше всего меня мучил и не давал покоя: «Действительно ли это несчастный случай, или к этому приложил руку Дэн?».
В правоохранительных органах смерть родителей квалифицировали как несчастный случай, но я-то понимала, что Дэн мог как-то проникнуть ночью в дом, снять трубу с газового котла, дождаться снаружи, когда родители угорят, а потом вернуть трубу на место. А с другой стороны – отопительный котёл давно отслужил своё, и папа недавно даже купил новый котёл, планируя весной установить его вместо старого. В новом котле было предусмотрено всё – и газ-контроль, и отключение при отсутствии тяги, и теперь я мучилась, не зная – я ли, со своим гаданием, виновата в преждевременной смерти родителей, или это воля случая.
«Если это сделал Дэн, значит, только я виновата в смерти в своих родителей» - на глаза опять навернулись слёзы и, сжавшись в комочек, я уткнулась лицом в подушку. «Мамочка, папочка, простите! Я не желала вам смерти!» - хотелось закричать, и на меня нахлынула новая волна боли, а сердце защемило. «Я не знаю, как мне теперь искупить перед вами свою вину. Я была так глупа и так много не успела вам сказать! О том, как я вас любила, и то, что всегда чувствовала вашу поддержку. Я всегда воспринимала это как должное, и редко благодарила вас за то, что вы у меня есть, и что вы именно такие – добрые, любящие и заботливые. Мне казалось, что я еще не раз успею вам все это сказать, а теперь не знаю, слышите ли вы меня?» - слёзы полились сильнее и, укрывшись с головой одеялом, я, не сдерживая себя, заплакала.
Неожиданно одеяло откинули, и я почувствовала, что на диван ложится Лигуар. Развернув к себе лицом, он обнял меня одной рукой, притянув к себе, а другой начал гладить по волосам, приговаривая:
-Виви, не плачь… Я больше не могу смотреть, как ты мучаешься. Хватит уже рвать и себе, и мне сердце. Понимаю, что тебе сейчас очень больно, но ты должна быть сильной.
-Это я виновата в их смерти, - сквозь слёзы пробормотала я.
-Не факт. Может, это несчастный случай.
-Может, но мамы и папы больше нет!
-Да, нет, но ты жива, и твои родители хотели бы, чтобы ты была счастлива.
-Счастлива? Счастлива! Я уже никогда не буду счастлива! – с отчаянием произнесла я. – Родители были единственными людьми, которые меня любили всем сердцем и душой, и больше никто и никогда меня не будет так любить! Мне двадцать пять, и я до сих пор одна, а это значит, что я никому не нужна!
-А может, нужна? – тихо спросил он.
-Да, вообще-то нужна, - вспомнив всех своих парней, согласилась я. – Как ручная зверюшка, которую можно показать своим друзьям и похвастаться, что она принадлежит тебе, но как только она надоедает, её сразу выбрасывают!
-Перестань так говорить о себе, - прошептал он. – Твои парни были трусами и дело совсем не в тебе, а в них.
-Какая теперь разница, - устало пробормотала я. – Всё равно, в итоге всё ужасно.
-Согласен, сейчас ужасно, но после ночи всегда приходит день…
-Мой день закончился, и солнце навсегда ушло за горизонт, когда забили последние гвозди в крышках гробов моих родителей. Не будет больше солнца, да и не хочу я его, - вяло ответила я.
Последние силы казалось, покинули меня - хотелось свернуться в комочек и забиться в угол, чтобы ничего не чувствовать и ни о чём не думать, поэтому я отстранилась от Лигуара, и отвернувшись, отодвинулась подальше от него.
29 
