с удовольствием перечитала 
26 
Впрочем, та жизнь удовлетворяла ее. Она знала, что у них с Блэйером не все в порядке. Он женился на ней по обязанности. Брак, ребенок были для него пожизненным приговором. Но и она оказалась в ужасном положении, пытаясь угодить ему. Отчаянно пытаясь быть такой, какой он хотел ее видеть.
Линда глубоко вздохнула.
В следующем ящике был хрусталь. Тщательно упакованное бесценное блюдо, графин для вина, бокалы для шампанского. Блэйер любил любой символ богатства. На дни рождения, годовщины, Рождество он дарил ей хрусталь. Предметы, пополняющие его коллекцию.
Линда закрыла ящик, так ничего и не написав на нем, и потащила его в погреб — бетонное, пустое, мрачное помещение. Только печь и четыре стены.
Там она достала блюдо и изо всех сил швырнула в бетонную стену. Хрусталь будто взорвался. Когда ящик опустел, у подножья стены высилась горка осколков. А Линда охрипла. Она обзывала Блэйера теми словами, которые не разрешала себе произносить больше двадцати лет. Она проклинала его и выплескивала ярость на бетонную стену. Наконец, шатаясь от утомления и взрыва эмоций, она опустилась на пол. Смотрела на гору осколков и тихо смеялась.
Линда Старр, одна, у себя в погребе, визжит, словно торговка рыбой, и выкрикивает ругательства, от которых покраснел бы и матрос! Уморительная картина.
Линда закрыла дверь в погреб. Она уберет осколки в другой день. Сегодня ей хотелось сохранить чувство, переполнявшее ее. Она готова для следующего удивительного приключения.
Зазвонил телефон. Это Бобби.
— Никогда не догадаешься, какой у меня был день! — сказала она дочери. И Линда рассказала все подробности путешествия на мотоцикле. Об орле и кофе в кофейне, о посещении лавочек. Рассказала, какой прогресс в доме О'Брайэна. Рассказала о Милдред и Джейсоне. Она оставила в стороне только великолепное окончание — горку осколков в погребе.
— Мама? — произнесла Бобби.
У Линды упало сердце. Она так много говорила о себе. Какая бесчувственность! Только теперь Линда поняла, что дочь плачет.
— Что случилось?
— Случилось? — удивилась Бобби. — Ничего не случилось. Мама, я никогда не слышала у тебя такого счастливого голоса. Это делает меня тоже счастливой.
— Ты имеешь в виду, что никогда не слышала у меня счастливого голоса после смерти папы? — неуверенно уточнила Линда.
— Нет, я имею в виду, что вообще никогда не слышала твой счастливый голос.
Они еще немного поговорили. Потом Линда повесила трубку и подошла к окну, вглядываясь в темноту двора. Она поняла, чем ее так заворожил журавль. Он представлял то, что она никогда не имела. Свободу. Возможность быть счастливой.
Первый раз за много лет она отвечала только за себя. Если хотела, могла бить блюда. Лежать на рассвете на траве. Купить такую машину, какая ей нравится. Принимать долгие ванны с пузырьками на поверхности.
Линда смотрела на звезды. А потом загадала желание. Ей бы хотелось попасть хоть на одну из них. Счастье бурлило в ней.
* * *
На следующее утро Линда и Джейсон находились в пристройке к дому О'Брайэна. Сильным ударом он оторвал доски от балки.
— По-моему, нам надо перетащить это вниз, — сказал Джейсон.
— Согласна.
Она вышла во двор, счищая паутину с волос. В этот момент подъехал Рик.
Вспомнив лекцию Рика о «кошках», Линда расхохоталась.
— Джейсон, что ты делаешь в День благодарения?
— Я? Еще не знаю…
— Моя дочь приедет домой из колледжа. Может быть, ты заглянешь вечером на обед?
— Твоя дочь? — На лице появилось озабоченное выражение. Молодой человек явно не хотел связываться с чьей-то дочкой. Он заспешил к дому, будто вспомнил что-то неотложное.
— Куда он помчался? — спросил, подходя, Рик.
— Я предложила ему познакомиться с Бобби. Не думаю, что он пришел, в восторг от этой перспективы.
— Ну и слава богу.
— Что ты имеешь против Джейсона?
— Ничего. Кроме того, что он мужчина. А я знаю, как думают мужчины. Он не хочет встречаться с твоей дочерью, потому что знает тебя и должен вести себя прилично.
— Рик! Ты циник!
— Я хочу тебе что-то показать. Пойдем к машине, — предложил Рик.
Она пошла с ним, ожидая, что сейчас ей вручат очередной гигантский каталог домов. Он открыл заднюю дверцу и вынул корзинку. Крохотный черный шарик сонно заморгал на нее.
— О, всемогущий боже, — выдохнула Линда. — Щенок!
26 
