101 
— А что случилось? — требовательно спросила Лиз, но ее настойчивость пришлась ему не по нраву.
— Ты сама отлично знаешь — что. Я пришел в себя и понял, что не вписываюсь в твою семью. Лиз, для меня там просто нет места. И я не собираюсь даже пытаться. Ты — замечательная женщина, и я по-прежнему люблю тебя, но ничего хорошего у нас все равно не получится. Давай не будем мучить друг друга напрасно. Сначала ты и дети должны привыкнуть к мысли, что Джека не вернуть. А потом тебе придется найти себе кого-нибудь другого.
Но Лиз в последнее время думала совсем не о Джеке, а о Дике. Впервые за одиннадцать с лишним месяцев образ мужа потускнел и отступил на задний план, зато боль, которую причинил ей Дик, терзала ее днем и ночью, не отпуская буквально ни на ми-нуту.
— Если мы любим друг друга по-настоящему, мы сумеем сделать так, чтобы все получилось. Почему ты не хочешь попробовать?
— Потому, — ответил он резко, — что я не хочу жениться или иметь детей — в особенности чужих детей, которые меня ненавидят. Твоя Мег дала мне это понять совершенно недвусмысленно. Честное слово, я не настолько туп, чтобы мне нужно было повторять дважды.
— Со временем они успокоятся, привыкнут к тебе и полюбят. — Лиз почти упрашивала его. Это было противно ей самой, но остановиться она не могла. Только теперь ей стало ясно, как сильно она любит Дика. От ощущения того, что ничего нельзя поправить, у нее под сердцем залегла сосущая пустота. Ну почему, почему Дик не хочет дать ей шанс?
— Может быть, они и привыкнут, но я — вряд ли. Пойми наконец, я не хочу привыкать. Лучше найди себе другого. — Последние слова прозвучали откровенно грубо, но, наверное, только так он мог заставить ее понять очевидное.
— Но я люблю тебя! — воскликнула Лиз в отчаянии.
— Ничем не могу помочь, — холодно ответил он. — Извини, мне пора идти — у меня тут пятилетняя девочка, ей нужно сделать трахеотомию. Счастливого Рождества, Лиз.
Он был намеренно жесток. Лиз хотела бы возненавидеть Дика за это, но не могла. У нее просто не было ни физических, ни душевных сил, чтобы ненавидеть его. Лиз чувствовала себя как лампочка, которую кто-то выключил. Да сам Дик и выключил.
После обеда она сразу поехала домой, по-прежнему чувствуя себя усталой и разбитой. Дома был только Джеми, который помогал Кэрол готовить к Рождеству бисквитное печенье. Увидев мать, он поднял голову и, глядя на нее своими большими карими глазами, спросил, где Дик и почему он не заходит.
Интересный вопрос. Лиз понятия не имела, как на него ответить. Что она должна сказать? Что Дик заболел? Уехал на Северный полюс? Разлюбил? Непросто подобрать ответ, который был бы понятен Джеми.
— Он очень занят, — сказала она наконец. — Сейчас у него просто нет времени, чтобы навещать нас.
— Дик не умер? — с беспокойством спросил Джеми, и Лиз подумала, что теперь он, наверное, будет думать так про каждого, кто вдруг исчезал из его жизни.
— Нет, он не умер. Но он пока не хочет нас видеть, — закончила она неуверенно.
— Он на меня не сердится?
— Нет, милый, конечно, нет!
— Он обещал полетать со мной на змее, но так и не полетал! На том, который он сам сделал.
— Может, если в этом году ты попросишь Санта-Клауса, он принесет тебе змея в подарок? — устало спросила Лиз. Она знала, что такой ответ вряд ли удовлетворит Джеми, но ничего другого ей просто не пришло в голову. Дик Вебстер оставил их, и она не знала способа вернуть его. Ничто не поможет — ни просьбы, ни мольбы, ни уговоры, ни логика или здравый смысл, ни даже любовь. Сегодня, разговаривая с ним по телефону, она попробовала все, кроме разве угроз, но так ничего и не добилась. Теперь Лиз стало окончательно ясно, что она просто ему не нужна. И, наверное, не была нужна никогда.
— Даже если Санта-Клаус принесет мне змея, он все равно будет не такой, какой нужно, — грустно сказал Джеми. — Он будет совсем маленький, а нужен большой, чтобы мог поднять меня и Дика. Змей Дика особенный — он сам его сделал!
— Мне кажется, мы с тобой тоже сумеем сделать достаточно большого змея, чтобы мог поднять тебя и меня, — ответила она, тщетно стараясь сдержать слезы. Если уж она сумела подготовить Джеми к олимпиаде, со змеем она как-нибудь справится. Но что еще ей придется делать для них, какие науки и специальности освоить? Кем еще, кроме матери, тренера, водителя, кухарки, домашнего репетитора и конструктора воздушных змеев, ей придется стать только потому, что один псих застрелил ее мужа, а другой — струсил и сбежал от нее? Почему она вечно должна собирать осколки и склеивать их вместе? Эти вопросы преследовали ее, и Лиз просто не знала, куда от них деваться.
101 
