очень нудно 
41 
В этот вечер она приготовила для себя и сыновей макароны и салат, а на десерт у них было сливочное мороженое с фруктами, взбитыми сливками и орехами. Готовить его Лиз помогал Джеми — он сбивал миксером сливки, посыпал мороженое тертым орехом и при этом так старался, что сливки и орехи были у него даже в волосах.
— Получилось прямо как в ресторане! — объявил он, явно гордясь собой, пока Лиз раскладывала готовое блюдо по тарелкам.
— А вы с мамой уже начали готовиться к олимпиаде? — поинтересовался Питер, стремительно расправившись со своей порцией.
— Мы решили, что начнем завтра, — ответила Лиз.
— А в каких видах ты будешь участвовать в этом году? — обратился Питер к Джеми. В последнее время он разговаривал с ним не как старший брат, а как отец, и это очень ему шло. За прошедшие полгода Питер возмужал, стал серьезней и ответственнее, как и полагается настоящему главе семьи. Учебный год он закончил с хорошими оценками, подтянув даже те предметы, которые раньше ему не давались. У Лиз были все основания гордиться старшим сыном. Осенью он должен был пойти в последний класс, а в сентябре Лиз планировала побывать с ним в нескольких колледжах, расположенных на Западном побережье. Так захотел сам Питер, решив, что ему не следует уезжать слишком далеко от дома, хотя когда-то он и Джек всерьез обсуждали возможность поступления в Принстон или Йель. Теперь же Питер склонялся к тому, что Лос-Анджелесский университет, Беркли или Стэнфорд будут для него самым подходящим вариантом.
— Я хотел бы выступать в прыжках в длину, в спринте на сто ярдов и беге в мешках, — с гордостью заявил Джеми. — Еще можно было бы попробовать подбрасывать яйцо, но мама говорит, что я для этого уже слишком большой.
— Что ж, неплохая программа. Готов спорить, ты снова завоюешь призовое место, — одобрил Питер, и Лиз взглянула на сыновей с теплой улыбкой. Они оба были славными мальчиками, и она была рада, что они остались с ней дома. Их общество отвлекало ее от мрачных мыслей, и хотя каждый из них время от времени напоминал ей Джека если не внешним видом, то жестом или интонацией, это странным образом не причиняло ей боли.
— Мама думает, что в этот раз я сумею выиграть главный приз — золотую медаль и двести долларов, — сказал Джеми, но в его голосе звучало сомнение. Он все еще не верил, что Лиз сможет стать для него умелым тренером. Джеми слишком привык тренироваться с отцом, и радикальная перемена в этой области его беспокоила.
— Не сомневаюсь: ты выиграешь «золото», если только постараешься как следует, — заявил Питер, как бы между прочим накладывая себе в тарелку еще одну порцию мороженого.
— Я мог бы завоевать и последнее место — все равно мне дадут грамоту и значок участника, — ровным голосом произнес Джеми, похищая из тарелки брата особенно аппетитный кусочек.
— Спасибо за доверие, сынок, — пошутила Лиз. — Я всегда знала: ты считаешь меня самым лучшим тренером в мире.
Она принялась составлять тарелки в посудомоечную машину. Когда Джеми доел мороженое (Питер поделился с ним своей порцией), Лиз велела ему идти готовиться спать — завтра Джеми предстояло впервые ехать в дневной детский лагерь.
На следующий день, когда по пути на работу Лиз отвозила Джеми в лагерь, она поцеловала его и сказала:
— Я люблю тебя, малыш. Не скучай — думаю, ты прекрасно проведешь время. Я вернусь домой в шесть, и мы сразу же начнем готовиться к олимпиаде, договорились?
Он кивнул и, выбираясь из машины, послал матери воздушный поцелуй, как его научили сестры. Лиз помахала в ответ рукой и не спеша поехала в контору.
Этот день в округе Марин выдался теплым и солнечным, но дальний конец моста через залив скрывался в тумане. Лиз подумала, что в Сан-Франциско, должно быть, довольно прохладно. И все же это был чудесный день, и когда она неожиданно подумала о Джеке, ее как будто что-то кольнуло прямо в сердце. Время от времени Лиз еще испытывала подобные приступы боли, особенно когда видела что-то, что они оба любили. Но к тому моменту, когда она добралась до офиса, яркие солнечные лучи сумели рассеять мглу в ее сердце, и Лиз чувствовала себя почти нормально. Но только почти, ибо что бы она ни делала, чем бы ни занималась, она все равно тосковала.
— Есть что-нибудь важное? — спросила она у Джин, входя в кабинет, где на столе была разложена сегодняшняя корреспонденция. Два письма от клиентов, с которыми она встречалась на прошлой неделе; два послания от коллег-адвокатов, которые просили позвонить, чтобы посоветоваться по поводу того или иного дела, а еще две открытки от неизвестных адресатов. Последним Лиз взяла в руки листок бумаги, на котором было написано: «Звонила ваша мать. Просила связаться с ней, срочно».
41 
