54 
— Я тоже, — кивнула Алинда.
— Они ждут тебя в любой момент.
Счастье Алинды было безмерным, она уткнулась лицом в его плечо.
— Нам столько предстоит сделать вместе, — продолжал Роджер, гладя ее волосы. — Но если б ты знала, как мне не хватает наших бесед. Надеюсь, что мы не соскучимся, если даже проведем большую часть жизни в Кэлвидоне.
— Как раз об этом я и мечтала!
— Ты говоришь это искренне или только чтобы доставить мне удовольствие?
Роджер ласково взял Алинду за подбородок, приподнял, повернул ее личико к себе, желая заглянуть в глаза.
— Тебе не приходило в голову, что я ни разу не видел тебя при свете дня?
— Я как раз думала об этом, — кивнула Алинда. — Мы всегда встречались в сумерках.
— Ночная греза! — произнес он с нежностью. — Но ты еще прекраснее, когда солнечные лучи касаются твоих волос, зажигают свет в твоих глазах.
Он так испытующе вглядывался в нее, что девушка покраснела.
— Ты смущаешь меня.
— Я обожаю, когда ты смущаешься. Мне повезло, что я встретил не воинственную амазонку, не Жанну д'Арк, не Афину Палладу, а просто юную и очень милую девушку, которая краснеет от любой похвалы, что в наше время большая редкость.
Алинда что-то невнятно пробормотала и попыталась отстраниться, но Роджер склонился к ее лицу и запечатлел на ее полураскрывшихся губах сладкий поцелуй. И снова она оказалась в плену.
Вдруг он отодвинулся от нее и пристально всмотрелся в ее лицо.
— Я кое-что вспомнил.
— Что? — насторожилась Алинда.
— Когда я увидел тебя в сумрачной спальне Мазарини, какое-то неясное воспоминание шевельнулось во мне. Кого-то ты мне напомнила, но я не сразу догадался.
— Кого же? — с робостью спросила Алинда.
— Пресвятую Деву с картины Леонардо да Винчи. На ней изображено Благовещенье — архангел Гавриил является к Марии в сумерках. Вечерняя синева придает реальности призрачный характер, а волосы Девы излучают золотое сияние, отгоняя ночные тени. Он поцеловал прядь волос Алинды.
— Я вглядывался в эту картину в Лувре столь часто, что как бы сжился с нею. Что-то подсказывало мне, что это не случайно. И вот я встретил тебя!
Алинда от смущения вновь спрятала свое лицо у него на плече.
— Я так рада, что ты такого мнения обо мне, — пробормотала она. — Я опасалась…
— Чего же?
— Что ты сочтешь меня ветреной и бесстыдной, потому что я позволила поцеловать себя.
— Разве мог я подумать про тебя такое? Роджер поочередно поцеловал ее глаза. Пушистые ресницы щекотали ему губы.
— Я предвкушаю, сколько еще достоинств найду в тебе.
— Боюсь, что ты во мне разочаруешься.
— Никогда, — заверил он. — Ведь ты сама утверждала, что истинная любовь задевает и сердце, и ум, и душу.
Роджер ждал, что она на это скажет, но едва ее ротик раскрылся, он прильнул к нему в упоительном поцелуе.
Возможность говорить Алинда приобрела несколько позже.
— Я настолько самоуверен, дорогая, что осмелюсь утверждать, что могу завоевать твое сердце, — сказал он.
— Оно уже твое, — прошептала Алинда.
— А твой ум просто восхищает меня. Жаль, что многое, чему я учился, забыто. Слишком весело я проводил время в Париже.
— Я уверена, что ты так же умен, как твой отец, возразила Алинда. — Я читала о нем. Его все очень уважали.
— Если мы такая умная пара, то какими же гениальными будут наши дети? — улыбнулся Роджер.
— Я хочу, чтобы они были похожи на тебя, — произнесла Алинда и тотчас зарделась румянцем.
— А я надеюсь, что они унаследуют материнский характер и, конечно, ее красоту. Ты сама не знаешь, как ты красива.
Алинда, неожиданно для себя, осмелилась попросить;
— Пожалуйста, повтори. Мне никто не говорил ничего подобного.
— Я буду повторять это без устали, пока не заставлю тебя поверить, что ты самая красивая девушка на свете. Но я еще не закончил. Третья составляющая любви — душа.
— А ты веришь, что у человека есть душа?
— У тебя она точно есть. Помоги мне обнаружить, ощутить мою.
Он тесно прижал ее к себе, и теперь только ткань одежды разделяла их.
— Когда я дома тосковал по тебе и отсчитывал время до нашего свидания, то нашел в библиотеке книгу о Гортензии Мазарини, о которой ты говорила. Ты была права, Алинда. Гортензия сделала короля счастливым, одарив его тем, что не могла ему дать ни одна из его любовниц.
— Она вдохновляла его.
— И то же самое происходит со мной. Встретив тебя, я узнал, что такое истинное блаженство.
54 
