очень нудно 
34 
— Прости, — произнесла она.
— Простить? За что? — Ланс улыбнулся.
— Я была полной дурой!
Ланс удивился неожиданному признанию и рассмеялся.
— Нет, это не так.
— Нет, так! — настаивала она.
— Лучше не будем спорить, — решил он. — Спокойной ночи, Джин.
— Спокойной ночи, Ланс.
Впервые за время их знакомства она назвала его по имени!
Ланс замер в дверях и обернулся, но у него хватило ума ничего не говорить.
Как только он вышел в коридор, Джин поняла, что мучило ее месяцами. Это был страх, страх увлечься им слишком сильно. Чтобы держаться от него на расстоянии, проще было видеть в нем врага, соблазнителя, бросившего юную девчонку. Но в последнее время Ланс совершенно не вписывался в созданный ею образ. Он стал для нее… Кем?.. Она не знала. Но справедливости ради не могла не признать, что если тот вечер в ее квартире и был случайностью, то Ланс достаточно за все заплатил.
А разве это не было и ее сумасшествием? Она не остановила его, даже не попыталась. Так почему же она во всем винит Ланса? Потому что он соблазнил ее?
Всю следующую неделю Джин держалась естественно, без злости и язвительности. И когда Ланс предложил отвезти ее в больницу, она, хотя и неохотно, согласилась.
Джин полагала, что он сразу же уедет, но Ланс решил остаться, невзирая на ее протесты.
— Послушай, все будет в порядке, — уверяла она его. — А если возникнут проблемы, тебе позвонят в колледж.
— Я уже взял выходной, — возразил Ланс, не слушая ее.
Ей не хотелось, чтобы он остался. Было бы легче справиться с плохими новостями, если его не будет рядом. Иначе она может не выдержать.
— Я не хочу, чтобы ты оставался, — выдавила она грубее, чем сама ожидала.
Бровь Ланса изогнулась, и он сказал:
— С этим я не могу спорить.
Он развернулся и ушел.
Джин удивленно смотрела ему вслед. Кажется, она причинила ему боль? Нет, этого не может быть. Ланс Диллон достаточно силен, и такая мелочь не могла его расстроить.
— Я не отпустила бы такого красавца, если бы он был мой, — услышала Джин голос медсестры за спиной.
— Он не мой! — воскликнула Джин. — Мой, но… я хочу сказать… Он всего лишь… — Она и сама не знала, кто он ей… — Никто, — упавшим голосом закончила она.
Сестра что-то недоверчиво пробормотала и повезла Джин по коридору.
А девушка терзала себя вопросами. Что с ней происходит? За что она обидела Ланса? И Джин поклялась, что впредь будет более ласковой с ним.
Утро было просто отвратительным. После того как ей сняли гипс, врачи замучили ее тестами и рентгенами. И лишь к обеду Джин узнала заключение хирурга: бегать она, видимо, не сможет.
Она сидела вся в слезах, когда появился Ланс. Рыдая, она бросилась в его объятия.
— Мне очень жаль, малышка, — пробормотал он и нежно провел ладонью по ее щеке. — Все еще может наладиться.
Будущее оставалось неясным. Пройдет еще немало времени, прежде чем доктора смогут окончательно сказать, сможет ли Джин когда-нибудь бегать.
Девушка вновь покачала головой. Она хотела объяснить, что плачет вовсе не из-за того, что загублена ее атлетическая карьера. Бег отошел на второй план.
— Это не конец света, Джин, — мягко продолжал Ланс. — Я уверен, ты сможешь заниматься тем, чем хочешь, — шептал он, всем сердцем желая забрать себе всю боль, которую, как он полагал, она испытывала.
Ланс продолжал прижимать ее к себе, и Джин не сопротивлялась. Близость его сильного, горячего тела внушала ей ощущение безопасности.
— Ну что, едем домой? — спросил он.
Джин молча кивнула, слишком потрясенная простым словом: домой.
Следующие три недели каждый шаг причинял Джин страшную боль. Она регулярно посещала физиотерапию и лечебную гимнастику Слезы пеленой застилали глаза, когда она делала упражнения, но Джин стоически все переносила. Перед ней стояла цель: научиться ходить, как раньше, не хромая.
Однажды Ланс присутствовал на ее занятии и был поражен, какой силой воли обладает эта девушка. Несмотря на боль и страх, она не останавливалась ни на минуту, разрабатывая свою ногу.
— Что, опять в погоню за золотом? — чуть насмешливо спросил Ланс, когда занятия закончились.
— Нет, просто хочу вновь стать независимой. Я и так уже слишком долго живу в доме твоего отца.
— Кто тебе это сказал? — Вопрос был риторическим. — Уж точно не мой отец. Он говорит, что ты скрашиваешь его старость.
34 
