очень нудно 
50 
Остается только отделаться от Хепгудов. Которые даже теперь, когда выяснилось, что интерес к творчеству художника объясняется исключительно личными мотивами, продолжают относиться к нему вполне дружелюбно. Чтобы хоть как-то исправиться, Глин выказывает запоздалое внимание к работам, лежащим и висящим повсюду: задает вопросы, вежливо и почтительно комментирует. Хепгуд пишет маслом в классической манере, а значит, сегодня он, что называется, не модный, если судить по публикациям в воскресных газетах. Подумав так, Глин не упускает возможности польстить хозяину, поругав современный кич и перформанс — мол, теперь только и выставляют, что незаправленные кровати да чучела животных; кажется, его слова пришлись тому по душе.
Но тут Хепгуд прерывает беседу о современном искусстве — он вдруг вспоминает, что где-то у него хранился слайд с того портрета, и вновь принимается рыться в папках и ящиках стола. Глина эта новость заворожила — отчего-то он до сих пор не верил, что портрет существует — в той или иной форме. Кэт. Здесь и сейчас Бен Хепгуд роется в папках и альбомах; Гленда что-то говорит о том, что для Кэт ее наружность представляла проблему. Да ну? Глин мельком посматривает на Гленду — коренастая, румяная, пышущая здоровьем, она являет собой противоположность Кэт. Проблему? Но тут ее благоверный говорит: «О, нашел», открывает конверт и подносит слайды к свету. Должен лежать в этом конверте — здесь слайды с выставки. И потом: вот! И передает слайд Глину.
Крошечная, как драгоценный камушек, Кэт, освещенная лучами света из окна. Слайд слишком маленький, чтобы можно было различить детали, но он безошибочно узнает ее — характерная поза: сидит, подогнув под себя ноги, слегка отвернув голову и подперев подбородок, опершись локтем на ручку кресла. Глин пристально рассматривает застывший момент — момент из тех времен, когда Хепгуд видел Кэт, сидевшую в этой позе. Кэт просидела так в этой мастерской много часов подряд, наверное, в этом же самом плетеном кресле, глядя вот в это окно. Глина охватывает странное чувство: он ощущает, что был исключен из этого пространства, этого времени. Она была здесь, а он — нет. А теперь наоборот — он здесь, а ее нет, — и от осознания этого у него по спине пробежали мурашки.
Хепгуд говорит о портрете. Он сказал, что захотел написать ее даже не из-за красоты — вовсе не обязательно человека захочется рисовать лишь потому, что он хорош собой, — из-за того, как она держалась. Как стояла, сидела, двигалась. Потрясающе красиво. И в то же самое время — абсолютно естественно. Как грациозное животное. Он долго не мог решить, а какой позе ее писать: то ставил ее так и сяк, то сажал, — пока как-то раз не заметил, как она уселась именно так, и подумал: да, вот оно.
Глин едва слышит его. Все его внимание приковано к маленькому прозрачному квадратику в своей ладони — Кэт, сохраненной в капельке янтаря. Он чувствует, что ему не хочется расставаться со слайдом. Он пытается рассмотреть черты лица Кэт, но изображение вышло слишком маленьким. И вскоре он возвращает слайд Бену Хепгуду.
— Благодарю, — говорит он.
Домой Глин едет практически в трансе. Почти ни на что не обращает внимания; различные ландшафты мелькают незамеченными. Он не замечает, как обычно, ни названий населенных пунктов, ни расположения дорог, чтобы потом поискать на картах и аэрографиях, ни зданий, ни системы полей. Все, о чем он может думать, — маленький прозрачный квадратик, потерянная, неизвестная ему Кэт, которую он несколько минут держал в руке. Кэт снова мешает его работе, но он этого не замечает.
Она сюда приезжала. И не один раз, а несколько. Приходила в этот дом, болтала и смеялась с этими людьми, играла с их детишками, ее здесь привечали. Сидела в плетеном кресле в мастерской Бена Хепгуда, по много часов кряду, и смотрела в окно. И думала — о чем?
Он никогда не ревновал ее к друзьям, никогда не возмущался, что в доме снова толпа народу, что она вечно болтает с кем-то по телефону. Сказать по правде, они его мало интересовали. Вот любовники — другое дело, а друзья… ну, что друзья? Теперь он ищет любовников, но тревожат его другие, вызывают в нем незнакомое чувство… чего?
Того, что он был исключен из некоего кружка, ничего не знал о целом периоде жизни своей жены, чувство потери. Он по крупицам узнает о той Кэт, которую, как теперь выяснилось, он совсем не знал, но знали другие, будучи сами для него загадкой. Неизвестные ему люди, тем не менее отлично знакомые с той, с которой он жил в абсолютной интимности.
50 
