118 
Арни не мог сказать, что таится в душе Эвиан. Это знала только она. Когда она вышла из дома, Арни захотелось убежать прочь: ему было неловко присутствовать при этой встрече. Но Кларенсу с Эвиан все равно не удалось бы остаться наедине: здесь были и Дункан, и Лиланд.
— А мы ждали вас завтра, — просто сказала женщина.
Увидев, каким прелестным и юным вдруг стало ее лицо, Арни неловко заметил:
— Хорошо, когда что-то радостное случается раньше, чем этого ждешь.
Дункан сделал шаг вперед. Он изо всех сил старался держаться по-взрослому.
— Здравствуй, отец, — сказал он, протягивая руку, и Кларенс ответил на пожатие.
Четырехлетний Лиланд застенчиво смотрел на отца, а когда тот наклонился к нему, тихо поздоровался. Арни видел, что Кларенс понимает: ему придется труднее, чем он думал. Слишком многое здесь случилось и прошло без него. Когда он обнял Эвиан за плечи, его рука слегка дрогнула, словно от нерешительности.
Кларенс не переставал удивляться изменениям, произошедшим в усадьбе. Большой дом, новая мебель, никаких пожелтевших календарей на стенах и железной печи в углу. Когда Арни привел приятеля на конюшню, тот долго разглядывал поводья и уздечки, попоны и подставки для седел. Узнав отцовское седло, он положил на него руку и долго не отнимал.
В конце концов Арни забрал мальчишек, сказав, что сегодня они переночуют в «Райской стране».
— Утром я приеду за тобой, — бросил он Кларенсу. — А завтрашним вечером Надин ждет нас на праздничный ужин.
— Вот как? — медленно произнес Кларенс.
Когда Арни ушел, он долго стоял, не двигаясь, словно его ноги вросли в пол.
— Я ждала тебя, — сказала Эвиан.
Кларенс оглянулся вокруг.
— Мне кажется, я ничего этого не заслуживаю. Все слишком сильно изменилось.
— Но ведь я осталась прежней.
— Зато я — нет.
— Я тебе помогу.
В ее взоре были надежда, смелость и что-то еще. Кларенс привлек ее к себе и, все еще не веря, ощутил знакомый запах кожи и волос. Затем осыпал поцелуями, прикасаясь губами ко всему, к чему можно было прикоснуться. А потом Эвиан почувствовала то, что он — она это видела — хотел утаить: его слезы.
Они лежали в постели, и хотя вокруг простирался мрак, грядущее казалось им неожиданно бесконечным, сияющим и светлым. Будто негласно договорившись не вспоминать тяжелые времена, они говорили только о будущем: о детях, о том, что с завтрашнего дня наступит совсем другая часть их жизни, хотя бы потому, что эта жизнь будет совместной, а еще оттого, что они построят ее так, как захотят.
Они не заметили, как пронеслась ночь. Когда на рассвете за окном раздался стук копыт, Кларенс улыбнулся.
— Это Арни. Он не даст мне поблажки!
— Я сварю кофе, — приподнявшись, сказала Эвиан. — Выпьете на дорогу.
Он бережно укрыл ее одеялом.
— Лежи. Арни наверняка что-то припас. Встанешь потом, когда мы уедем. Я люблю тебя! Жди. — А потом вдруг спросил: — Как думаешь, дети меня примут?
— Они уже тебя приняли, — ответила Эвиан, и Кларенс понял, что она сделала все для того, чтобы это случилось.
На улице властвовал влажный весенний ветер. Упиравшаяся в небо горная гряда выглядела такой светлой, что, казалось, будто между нею и воздухом не существует границ. Во дворе стояли две лошади — одна из них под седлом Кларенса. Увидев, что приятель спускается с крыльца, Арни остановился.
— Я рано.
— Все верно. Пора приниматься за дела. Распоряжайся, ты же хозяин!
— Предпочту, чтоб мы были на равных.
— Кстати, я забыл поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал. Я в долгу перед тобой, — неловко произнес Кларенс.
Арни положил руку на его плечо.
— Мы ничем не обязаны друг другу, это же просто дружба.
Они одновременно вставили ногу в стремя, перекинули другую через седло — со стороны их движения выглядели удивительно слаженными, — разобрали поводья и тронули коней. Они ехали навстречу горам, пастбищам, лесу, новым надеждам и зарождавшемуся дню.
118 
