49 
Нил нахмурился, немедленно воспользовавшись промашкой Бью.
– Не могу поверить, чтобы ты позволил ей командовать тобой.
Бью сразу осознал свою ошибку и понял, как можно обратить ее себе на пользу. Он подмигнул Уинзлоу, шутливо подтолкнул его локтем в бок.
– Умный человек уступает жене в мелочах, понимаешь. Они же, как дети, эти женщины. Погладь их по шерстке, уступи в мелочах, но дергай за уздцы в важных делах, как только заметишь, что они закусили удила. Но мне ведь не нужно тебе это рассказывать, брат, правда? Ты ведь человек светский.
– Конечно, конечно, – рассеянно ответил Нил, однако отступил еще, пропуская четверых крепких грузчиков, втаскивающих огромный скатанный в рулон персидский ковер в гостиную.
Нил Уинзлоу, наблюдая парад ковров и диванчиков, журнальных столиков и зеркал в резных рамах, пытаясь понять, как можно называть мелочью, когда целое состояние тратится на приобретение такой обстановки, и почему рассказ Розалинды о ее любительских раскопках в церкви св. Леонарда можно считать чрезвычайно важным делом. И потом, подумал он, после того как распрощался со своим шурином и выскользнул в вымощенный плиткой коридор, прежде чем туда вошли рабочие, втаскивая пристенный столик в стиле Адама, нельзя забывать еще и об этом Мерлине – Уодроу Фитцклере. Ему нужно убедиться, что сестра и ее муж получили много приглашений, потому что ему не хотелось, чтобы выглядело так, будто он жаждет быть в их обществе. Сейчас он хотел бы довольствоваться тем, чтобы оставаться в стороне и внимательно наблюдать, как они будут приняты в обществе. Тогда вскоре он и получит ответы на свои вопросы. А уж потом он отомстит им: он намеренно столкнул их, а они осмелились обратить себе на пользу его злую выходку и стать счастливыми.
Глава 15
Следующие три недели Розалинда пребывала в таком хорошем настроении, как никогда раньше. Ее дни были заполнены прогулками в экипаже и визитами к старым подругам, посещениями магазинов и покупкой самых очаровательных в мире платьев, перемещением из комнаты в комнату особняка на Портмен-сквер, где она присаживалась в кресла и восхищалась великолепным вкусом Жюля Фордхэма.
Ее вечера – это восхитительный вихрь из приемов и балов, походов в оперу и бесконечное кружение по сверкающему паркету в объятиях внимательных партнеров. Она принимала комплименты от друзей своего красивого мужа и отвечала торжествующей улыбкой на косые ревнивые взгляды других женщин, входя в помещение под руку с Бью. А ее ночи? Ах, были еще и ее ночи, эти неимоверные часы, проведенные в объятиях того самого, красивого, желанного, чудесного мужа.
Как изменилась ее жизнь с появлением в ней Боумонта Ремингтона! Оглядываясь назад, на прожитые двадцать пять лет, она понимала, что жила лишь наполовину до того дня, когда Бью с грохотом ворвался на ее орбиту. И он любил ее. Помимо всех восторгов, изменений и приключений, которые он внес в ее существование, Боумонт Ремингтон одарил ее своей любовью. Он принял угрозу своей жене со стороны Нила как личное оскорбление, и Розалинда, не привыкшая иметь защитника, решила, что быть независимой и быть одинокой – две совершенно разные вещи.
Она сохраняла независимость, потому что Бью никогда не вмешивался в ее дела, но она уже не была одинока. В конце концов, был еще кто-то, кому было небезразлично, что с ней происходит. Она тоже страстно переживала за благосостояние своего мужа. Она когда-то сторонилась брака? Каким же глупым ребенком была Розалинда! Но теперь она женщина, и считала себя самой удачливой, самой счастливой женщиной во всей Англии. Во всем мире.
Что касается Бью, то он тоже был доволен таким неожиданным поворотом в своей жизни. Он попросил Бриджит прибавить еще десяток бусин к своим четкам и увеличил количество своих молитв, выученных им на коленях у ирландки, так что шансы на то, что обретенное им счастье, довольство, любовь сохранятся, увеличились еще больше. Не то чтобы Господь захотел разрушить то, что Бью и Розалинда обрели друг в друге. Религиозное воспитание Бью закончилось в нежном возрасте, когда ему было всего двенадцать, но он знал достаточно, чтобы быть уверенным: Бог – добрый. Молитвы же были в некотором роде скорее благодарностью Ему за доброту. Бью сознавал, что его теперешнее удовлетворение жизнью зависит не от хорошего финансового положения или от возвращения фамильного имения, а от этой маленькой женщины, его жены, и он любит ее неистово.
49 
