ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Королевство грез

Очень скучно >>>>>

Влюбленная вдова

Где-то на 15 странице поняла, что это полная хрень, но, с упорством мазохостки продолжала читать "это" аж до 94... >>>>>

Любовная терапия

Не дочитала.... все ждала когда что то начнётся... не понравилось >>>>>

Раз и навсегда

Не понравился. Банально, предсказуемо, просто неинтересно читать - нет изюминки. Не понимаю восторженных отзывов... >>>>>

Легенда о седьмой деве

Очень интересно >>>>>




  5  

Разумеется, я умер в тягчайшем грехе, но, лежа здесь, на самом краю адской бездны, отнюдь не терзался чувством вины. Разумом я понимал, что был самонадеянным, ожесточившимся богохульником, однако в душе по-прежнему рассуждал так: "Бог первым оставил меня, он не внял моей, с верой обращенной к нему молитве". При этом — как бывало в земной жизни, когда меня посещало сомнение или какая-нибудь неправоверная мысль, — рука моя шевельнулась, чтобы осенить грудь крестным знамением, а губы приготовились пробормотать "Прости меня, Господи!", но я вспомнил, что здесь в этом нет необходимости. Одна из адских мук состоит в том, что компетенция Господа на ад не распространяется.

В столь неопределенный момент, пока меня еще не подвергли мучениям, пока я не сошел с ума от страха и меня не разорвало на куски от запоздавшего и бесполезного раскаяния, я решил оглядеться: интересно, насколько были близки к истине святые и мистики, предсказывая процедуру предания вечным мукам. Я догадывался, что сама идея ада — описание которого всегда было необычайно устрашающим — зиждилась на единственном крошечном свидетельстве. Сейчас я открою глаза и пойму, как получается, что человек, чье тело, приведенное смертью в бесчувственное состояние, укладывают гнить в холодную, сырую землю, все же может, во плоти и крови, страдать от мук, вызываемых бессмертными червями и неугасимым огнем.

С большим усилием я открыл глаза и приподнял голову. Каждая мелочь в известных описаниях ада оказалась правдой. Кругом царил глубокий мрак, за исключением места, где его разрывал свет от дышащей жаром бездны — там пылал огонь, подобного которому никто на земле никогда не видел — он был одновременно светлым и мрачным, отвратительным и притягательным. На фоне этого сияния вырисовывались, словно черный бордюр, фигуры чертей, со злобным воем прыгающих и выделывающих кульбиты на самом краю жуткой пропасти. Они длинными шестами переворачивали в огне тела грешников, страдания которых становились все более мучительными. Надо всем этим висел ужасный запах гари, поджаривающейся плоти и крови.

Я закрыл глаза и снова уронил голову на грудь. Сейчас один из чертей заметит меня и столкнет в огонь. Там я окажусь в компании всех тех мужчин и женщин, память о которых живет благодаря их чудовищным грехам: Иуды Искариота, Ирода, Понтия Пилата, всевозможных колдунов, колдуний, магов и еретиков.

При этой мысли я снова поднял голову и посмотрел в сторону огня. На сей раз я узнал одну из темных фигур с длинными шестами — то была худая, высохшая как скелет женщина, чье жалкое состояние в конечном счете отчасти было причиной моего последнего земного деяния. Значит, она тоже умерла, и, разумеется, от голода, после того, как совершила прекрасный, животворящий поступок, разделив пищу между своими детьми. Но что она делает в аду? В душе моей поднялось прежнее чувство протеста, и я, забывая о том, что теперь не могу рассчитывать на внимание Бога, подумал: «О Господи, что бы она ни совершила раньше, разве это самоотречение не говорило в пользу ее добродетели?»

Вскоре я понял, что в известной степени это было учтено, раз ее так быстро приобщили к сословию чертей. Она была свободна, расхаживала по краю бездны, внимательно следя за тем, как переворачивали грешников, а когда ее лицо внезапно озарил свет от огня, я увидел, что выглядела она гораздо счастливее, чем мне помнилось. И с нею были дети, по-прежнему цепляющиеся за ее юбку, когда она двигалась через мрак и сияние в облаках ужасающего смрада. Возможно, в аду существовала своя табель о рангах, некий общественный порядок, о существовании которого не подозревали мистики.

Женщина энергично поработала шестом, отбросила его в сторону, оттолкнула детей чуть-чуть назад, обернула руки подолом изодранной юбки и склонилась над бездной. Затем, держа в руках что-то, чего я как следует не разглядел, отошла в сторону и свободной рукой притянула к себе детей. «Такая нежность, доброта и счастье — в аду?» — в изумлении подумал я.

Отойдя в сторону, она оставила свободным пространство, лежавшее передо мной, и мне стало видно все происходящее по другую сторону бездны. Я увидел Гриса — вернее, то, что от него осталось. Зловещие отблески огня играли на белых окровавленных костях и на шелковистом волосе хвоста и гривы — единственного украшения лошади. Ребра торчали подобно какой-то ужасной клетке, из которой, судорожно извиваясь, выползало кровавое месиво внутренностей. Мясо с бедер и плеч было содрано, как и с шеи, в тепле которой я находил утешение своих печалей.

  5