очень нудно 
32 
Абигайль смотрела на нее с явным сомнением.
– Мне кажется, очень трудно вломиться в дом, украсть крупную сумму и сбежать, не будучи пойманным, и все это с искалеченным коленом.
Люси сделала жест, отметая это возражение.
– Мистер Вейн так часто там бывал, что отлично знал, как пробраться внутрь и найти то, что ему нужно. По-моему, он вполне мог это сделать.
– Если он украл столько денег, – поинтересовалась Пенелопа, – то почему по-прежнему бедствует?
– Не знаю, – воскликнула Люси. – Может, он и не бедствует, просто делает вид. Если бы мистер Вейн вдруг разбогател, это добавило бы слухам достоверности, не так ли? А может, он просто слишком расчетлив, чтобы сорить деньгами. В конце концов, он мог зарыть их в собственном саду и откапывать по несколько гиней, когда понадобится.
Пенелопа по-прежнему не выглядела убежденной.
– Граф Стрэтфорд, должно быть, очень любящий отец, если согласился закрыть глаза на такую потерю и позволить вору свободно разгуливать по тем же улицам, что его дочь.
– Все считают, что это дело рук Вейна, – заявила Люси, словно защищаясь. – Никто не предоставляет ему кредит. Не думаю, что он способен еще кого-нибудь убить, но вор никогда не перестанет воровать. И я точно знаю, что с тех пор лорд Атертон не разговаривает с Себастьяном Вейном. Насколько я слышала, они серьезно поругались из-за романа мистера Вейна с леди Самантой. Лорд Стрэтфорд – важная персона в этих краях, и его благосклонность много значит. В его семье запрещено даже упоминать имя Вейна.
Абигайль откашлялась.
– Леди Саманта только что произнесла его имя, и она довольно добра к нему.
Люси одарила ее снисходительным взглядом:
– Разве не очевидно? Она до сих пор влюблена в него. Полагаю, он тоже все еще влюблен в нее, вот почему нигде и не бывает. Представляете, как это жестоко – жить рядом с предметом твоего обожания и знать, что тебе не суждено обладать им. И Саманте, конечно, тоже запрещено видеться и разговаривать с ним. Наверное, поэтому бедняжка так и не вышла замуж, хотя она старше меня, самое меньшее, на год.
Последовало короткое гробовое молчание.
– Как мелодраматично, – сказала наконец Пенелопа.
Люси печально вздохнула, покачав головой:
– Не правда ли? А она прелестная девушка и такая милая в обхождении. Тяжело слышать, что эти скандальные и трагические истории связаны с ее именем.
– Но не настолько тяжело, чтобы пересказывать их, – пробормотала Пенелопа себе под нос, вскочив на ноги. К счастью их гостья, похоже, не слышала ее слов. – Хватит этих мрачных разговоров. Мисс Уолгрейв, вы не хотели бы увидеть благоуханную аллею?
Люси выглядела несколько уязвленной, что больше не удастся блеснуть осведомленностью.
– Не хотелось бы доставлять вам беспокойство…
– Это вовсе не беспокойство, – возразила Пенелопа с любезной улыбкой. – Пойдемте, вам очень понравится. Мой брат утверждает, что никогда не видел более романтичного места.
Мисс Уолгрейв оживилась.
– Правда? Пожалуй, тогда мне стоит пойти с вами, – сказала она, взяв свою шаль.
Абигайль бросила на сестру благодарный взгляд, догадываясь, что Пенелопа уводит гостью, чтобы дать ей возможность спокойно переварить эти шокирующие сведения. Та только улыбнулась в ответ и подхватила мисс Уолгрейв под руку, продолжая бессовестно лгать об интересе Джейми к благоуханной аллее, о которой тот никогда не упоминал. Он получит по заслугам, если Пенелопа нацелит на него каждую девушку в городе. Джейми упорно отказывался посещать приемы, которые устраивала миссис Уэстон, что почему-то сделало его только более привлекательным в глазах местных незамужних леди.
Но, похоже, у мистера Вейна другая причина, чтобы игнорировать приглашения на светские сборища. Убийство, воровство и разбитое сердце, прости господи! Неужели он настолько влюблен в леди Саманту, что после стольких лет не в силах даже видеть ее? Абигайль попыталась рассмотреть этот вопрос аналитически, подавив всякое предубеждение. Возможно, решила она, хотя и маловероятно. Если для мистера Вейна невыносима сама мысль о том, чтобы столкнуться с леди Самантой на улице, с его стороны было бы разумнее продать свой дом и поселиться в другом месте. Непохоже, что у него много друзей в Ричмонде, что удерживало бы его здесь. Семь лет – слишком долгий срок, чтобы жить, отгородившись от общества. Даже с учетом ее страстной, как она полагала, натуры, Абигайль не могла представить, чтобы безответная любовь служила достаточной пищей для ее души в течение целого года, не говоря уже о семи.
32 
