32 
Или Лангу понадобилось зачем-то отправиться ночью в сад?
Мог ли он после всех разговоров с ним действительно замыслить убийство? Больше не раздумывая, граф вышел через парадную дверь и спустился по ступенькам.
На безоблачном небе сияла луна, освещая все вокруг, но граф видел только мелькающие тени.
У него вдруг возникло неожиданное и труднообъяснимое предчувствие: его потянуло на конюшню.
Он миновал арку, обошел дом и увидел свет в первом же стойле, где находилось восемь лошадей.
Граф остановился, снял домашние туфли и неслышно, в одних носках, направился прямо к стойлам.
Дверь была открыта, и он быстро прошмыгнул в нее. Вне всякого сомнения, свет, проникавший в окно, исходил от фонаря в коридоре. Позади фонаря стоял человек спиной к нему.
Граф понял — это Руфус Ланг. Он что-то делал в стойле Самбо.
Граф тихонько прошел снаружи в угол стойла, где лежала куча соломы, и спрятался за ней.
Глава 7
Граф подождал минут пять, пока Руфус Ланг закончит свое занятие и, подняв фонарь, пойдет по коридору.
Следя за ним из-за кучи соломы, граф увидел, как Руфус повесил фонарь над входом и вышел во двор, затем проскользнул мимо окон.
Воцарилась тишина.
Граф некоторое время продолжал наблюдать неподвижно, потом выбрался из своего убежища и, сняв фонарь, прошел в стойло Самбо. Он огляделся по сторонам, пытаясь представить, что делал там Руфус.
Затем снял седло Самбо с его обычного места и осмотрел. Он не знал, что искать, но чувствовал, седло было единственным, что так долго привлекало внимание Руфуса.
И вдруг на внутренней стороне седла, в центре, граф увидел маленький разрез.
Он внимательно осмотрел его и вдруг догадался, что проделал Руфус Ланг.
Когда граф был в Америке, ему показали ковбои, что они иногда проделывают с лошадью, у которой перед скачками нет боевого задора. А проделывали они весьма жестокую операцию: повили какое-нибудь насекомое, чаще осу, и запихивали его в разрез, сделанный в седле.
Когда лошадь была оседлана, насекомое через некоторое время стремилось вылезть наружу через дырочку и жалило лошадь в спину. Та вставала на дыбы, взбрыкивала от боли, стараясь сбросить седока, лягалась и металась как безумная.
Ковбоев забавляло состязание, каждый стремился удержаться в седле в таких, казалось бы, невозможных условиях.
Разгадав злой замысел Руфуса, граф стиснул зубы от ярости — вот и еще способ покончить с Джерри.
Первым его побуждением было вытащить осу — а граф не сомневался, что именно ее Руфус подложил в седло Самбо, — и растоптать ее.
Затем он передумал.
Сняв седло Самбо, он перенес его на место, где висело седло Рыцарской Звезды — молодой, горячей лошадки.
Он сделал разрез на седле этой лошади и переложил туда осу из седла Самбо, осторожно запихнув ее в отверстие. Затем вернул оба седла на их места и перевесил фонарь. Вернулся через боковую дверь и запер ее: он догадался, что Руфус пройдет через переднюю дверь и снова запрет ее.
Граф дважды позвонил в колокольчик у парадного входа, и ему отворил дверь заспанный лакей, которому мистер Бриггс приказал охранять сейф.
Войдя в дом, граф сказал:
— Я пошел прогуляться и забыл, что парадная дверь уже заперта. Простите, что разбудил вас.
— Все в порядке, милорд, — ответил лакей.
Граф дал ему гинею, и тот пришел в восторг.
— Я не хочу, чтобы ее светлость расстроилась, когда узнает, что я оказался заперт снаружи. Не рассказывай о том, что случилось.
— Обещаю, милорд, — осклабился лакей.
Граф поднялся по боковой лестнице.
В доме было спокойно.
Никто не видел, как он тихо прошел в спальню.
На следующее утро Джерри встал раньше всех и сразу возбужденно заговорил о том, как он будет ездить на Самбо.
— Ты сказала графу, что я хочу скакать с ним наперегонки? — спросил он Люпиту.
— Да, но ты должен быть очень ловок и осторожен, чтобы победить его;
— Я прошепчу на ушко Самбо, Что его победа очень важна, — сказал Джерри.
Он первым вбежал в комнату для завтрака.
Когда Люпита спустилась, все уже были за столом, Руфус Ланг — тоже. Она посмотрена на него с удивлением, так как думала, что он уже уехал.
Граф объяснил:
— Я ему сказал, что лучший поезд в Лондон идет не раньше полудня, поэтому, мне кажется, было бы справедливо попросить твоего кузена присоединиться к нам на скачках сегодня утром.
Это предложение, по-видимому, будет последним в отношениях с Руфусом, смирилась Люпита.
32 
