3 
«Тоже верно», — подтвердил Хантер, потирая рукой подборок, где была видна дневная щетина. «Это не лучший наш год».
«Зато он лучший для каждого из нас в отдельности», — сказала Морган. «Ты практически в одиночку добиваешься признания обществом Новой Организации, размещаешь офисы по всему миру, работаешь с людьми по новым принципам. То, что ты делаешь — невероятно важно. Это изменит общение ведьм друг с другом, с кланами…». Она встряхнула головой. Старый совет, по большому счету, оставался сейчас не более, чем символической традицией. Слишком много людей протестовали против его всё возрастающих внутренних и крайне секретных программ по выявлению ведьм, злоупотреблявших магической силой. В ответ на это Хантер и еще горстка ведьм создали Новую Организацию. В меньшей степени политическую, но в большей степени направленную на поддержку системы мер реабилитации запутавшихся ведьм без лишения их магических сил. Сейчас в эту систему входило налаживание взаимодействия ведьм в обществе, обучение, общественные отношения, помощь в исторических исследованиях. Викка оставалась незыблемой в двадцать первом столетии, в основном, благодаря Хантеру.
«У тебя нет ни одного шанса прекратить это», — сказала Морган. «И у меня… Белвикет становится всё более и более важным для меня. Я действительно вижу свое будущее в нем. Он поддерживает ту работу, которую я хочу делать — исцеление, и, вероятно, когда-нибудь я смогу стать верховной жрицей — Риордан, возглавившей Белвикет вновь».
Родная мать Морган Мэйв Риордан умерла, когда Морган была ребенком. Если бы она была жива, то являлась бы верховной жрицей своего потомственного ковена Белвикета, точь-в-точь как ее мать Маккенна и мать Маккенны до нее.
«Это то, что ты будешь счастлива делать?» — спросил Хантер.
«Похоже, это моя судьба», — ответила Морган, ее пальцы рассеянно теребили манжету его свитера. «Так же, как и твоя», — думала она. Зачем встретились две судьбы, идущие в противоположных направлениях? «И да, это делает меня счастливой. Это невероятно переполняющее чувство — быть частью ковена, который могла возглавлять моя родная мама. Несмотря на то, что сейчас мы находимся на другой стороне Ирландии, вся наша работа полна историей о моей семье, моих родственниках — людях, которых у меня никогда не было возможности узнать. Однако это означает, что я остаюсь здесь, предавая себя нахождению в Кобе, посвящая свою жизнь вполне определенному будущему».
«Угу…», — согласился Хантер, настороженность мелькнула в его глазах.
Теперь, когда она зашла так далеко, Морган заставляла себя довести начатое до конца. «Так что я здесь. А ты… где угодно. Повсюду. При этом промежутки между нашими встречами составляют от четырех до шести месяцев. В аэропорту». Она осмотрелась вокруг. «Или в чайном магазине».
«Ты к чему-то клонишь», — сухо заключил Хантер.
За последние четыре года они с Хантером много раз разговаривали о расстоянии между ними. Каждая беседа была ужасной и душераздирающей, но ни разу они не могли принять никакого решения. Они были родственными душами; они были предназначены любить друг друга. Но как они могли любить, если почти всегда находились на разных частях континента? И как они могли это изменить, если каждый из них был по праву предан делу своей жизни?
Морган не видела выхода из этого. Не без того, чтобы кто-то из них бросил избранный путь. Она могла бы оставить Белвикет и следовать за Хантером по всему миру, пока он работал над становлением Новой Организации. Но она боялась, что радость быть с ним может быть омрачена расстройством отказа от мечты и чувством вины от того, что она подводит свой ковен и даже свою родную мать, которую никогда не знала. А после этого, что останется хорошего в том, чтобы быть с Хантером? Она не хотела превращать свою жизнь в жалкое существование. А если она попросит его бросить Новую Организацию и остаться с ней в Ирландии, он окажется в таком же положении — взволнованным от счастья быть с ней, сломленным от того, что не может быть верен своему важнейшему призванию. Она была не в состоянии просить его об этом.
Расстаться навеки — это казалось наиболее верным решением для них обоих. Она хотела, чтобы Хантер был счастлив, несмотря ни на что. Если она даст ему свободу, то он получит наибольшие шансы для этого. И хотя мысль никогда больше не обнимать его, не целовать, не смеяться с ним, даже просто не сидеть рядом и не смотреть на него была почти равносильной смерти, всё равно Морган верила, что это в конечном итоге к лучшему. Казалось, не было возможности им быть вместе; они способны на очень многое, но сами по себе.
3 
