21 
– У тебя мобильник звонит, – сказал отец, указав на мои шорты. Достав телефон, я увидела, что звонит Тоси.
– Это Тоси, – сказала я. Вздохнув с облегчением, отец потянулся за сигаретой. Похоже, он был доволен, что звонок был не от парня.
– Алло, слушаю.
– Извините за беспокойство, – послышался, к моему удивлению, мужской голос. Прижав мобильник к уху, я стала медленно подниматься по лестнице. Было слышно, как внизу отец объясняет деду и бабушке, которые вышли из своей комнаты:
– Она сейчас в таком возрасте, когда трудно сказать, взрослая она или еще ребенок…
– А ты кто такой и почему у тебя мобильник Тоси? – спросила я, войдя в свою комнату.
– Это Киеми-сан, не так ли?
– Да, я Киеми.
Я догадалась, что в руки этого парня как-то попал мобильник Тоси и он сейчас названивает женщинам, чьи номера в нем забиты. Тембр моего голоса низкий, поэтому меня по телефону редко воспринимают как женщину. Парень робко извинился и собирался разъединиться.
– Подожди, я девушка. Откуда у тебя этот мобильник?
– Я его нашел и хотел бы вернуть владелице.
Я объяснила, что надо позвонить по номеру «Мой дом» в памяти телефона.
– Понял, – ответил он и добавил: – Почему, хотя вы и девушка, говорите о себе «орэ» и грубо разговариваете?
Рассердившись, я парировала:
– А тебе сколько лет?
– Семнадцать, учусь в последнем классе школы.
– Ну и дурень ты большой, – сказала я и собиралась разъединиться, когда он вдруг сказал:
– А сегодня я убил свою мать.
Подумав, что это шутка, я подыграла ему:
– Ну и что! Я сама три года назад убила свою.
И это не было ложью. Конечно, я не убила ее своими руками, но это произошло у меня в душе.
Рак яичника обнаружили у моей матери в апреле, когда я еще только была в седьмом классе, а умерла она в октябре, когда я училась в девятом классе, так что три года учебы совпали с болезнью моей матери. От обнаружения рака и до смерти, как правило, проходит значительное время, и этот период тяжело сказывается на окружающих. Было бы ошибкой утверждать, что моя мать примирилась с болезнью. Правда, случалось, что она вела себя спокойно, но большей частью была вне себя от горя и постоянно жаловалась на свою судьбу. А ведь ей было всего тридцать восемь лет.
Отец иногда совсем не возвращался домой, и это было, с моей точки зрения, довольно безнравственно, так как еще больше способствовало вспышкам эмоциональной неуравновешенности матери, и мы, семья, не знали, как с ней в эти моменты справиться. Иногда она крепко обнимала меня и просила прощения, в другое время – грубо отталкивала нас от себя. Нам приходилось мириться с подобными резкими сменами настроения. Все это настолько меня мучило и изматывало, что я просто не знала, как мне поступить. К тому же как раз в это время у меня появились подозрения, не лесбиянка ли я. Когда я осознала, что мать слишком поглощена своей болезнью, чтобы еще и задумываться над моими проблемами, то почувствовала себя полностью одинокой и ушла в себя со своими мрачными переживаниями. В результате душевных мук я приняла решение отказаться от своей матери. Я убедила себя в том, что мать умерла еще тогда, когда стало известно о ее болезни, а то, что сейчас лежит в кровати, – просто живой труп.
Перед кончиной матери отец зашел за мной, но я отказалась выйти из комнаты.
– Иди, мать хочет повидать тебя.
– Не пойду, – сказала я, держа в руках Тедди, и отрицательно покачала головой.
– Я понимаю, тебе страшно. Но не бойся. Она умирает, и ты должна попрощаться с ней. – Он почти плакал, но меня это не тронуло. Идти, потому что она при смерти, и при этом фальшиво улыбаться! И это всё? А как же мои чувства? Беспорядочные мысли проносились у меня в голове.
– Маме будет очень грустно.
– Ничего не поделаешь. Всем грустно.
– И тебе не жаль, что она умирает? Ты ведь ее единственная дочь…
А она для меня – единственная мать.
Я не собиралась мстить, но мне хотелось, чтобы моя мать, хотя бы умирая, подумала об отношениях со своей дочерью.
Махнув рукой, отец вышел из комнаты. Вскоре после этого зазвенело оконное стекло. Посмотрев, я увидела на нем трещину, как будто кто-то бросил в него камешек. Тедди задрожал от испуга. Я открыла окно и посмотрела на улицу. Было совсем темно, перед домом горел уличный фонарь, и никого не было видно. Сразу после этого зазвонил телефон, и я узнала, что моя мать умерла.
21 
