5 
Вспомнив о своей реакции на офицера Таггерта Лила вздрогнула. Она не верила в любовь с первого взгляда до сегодняшнего дня — пока не испугалась стука захлопывающейся двери и не увидела Броуди.
Вот уже несколько недель Лила жила в предвкушении реализации своего проекта. Она хотела организовать в этом городке лучшее из рождественских празднеств.
Приехав из Флориды, Лила, к своему удивлению, отметила, что городок живет пусть несколько старомодно, но достаточно спокойно в сравнении с другими цивилизованными городами. Дети ходят в школу и играют на улице без присмотра родителей, женщины без опаски прогуливаются по вечерам в одиночку. Единственное, что показалось ей неприемлемым, так это, собственно, отмена Рождества, которую провозгласил муниципалитет.
Посмотрев на Броуди, Лила подумала, что он явно пришел к ней по приказу дядюшки.
Таггерт был высок и отлично сложен: мускулистое тело, длинные ноги, широкие грудь и плечи, привлекательное лицо и красивые глаза. Кроме того, он был самоуверен и ему очень шла форма полицейского.
И вот теперь Броуди стоит перед ней на колене, сосредоточив свое внимание на ее ноге. Его волосы цвета темного шоколада были коротко пострижены. Лиле внезапно захотелось прикоснуться рукой к его густой шевелюре.
Когда Броуди снял носок с ее ноги и коснулся теплой и уверенной рукой кожи, Лила вздрогнула. Сейчас она была так же напугана, как два года назад, когда ее преследовал тот негодяй. Поначалу, когда они только начинали работать вместе, он показался ей добрым и мягким, но потом все изменилось.
— Пустяки, — проворчала Лила, — я сама могу о себе позаботиться.
— Слушайте, или я займусь вашей ногой, или отправлю вас в больницу. Выбирайте!
Броуди взглянул на нее, и Лила заметила едва заметные усы на его гладко выбритом лице. Она вдохнула его аромат и почувствовала, что слегка теряет голову от близости Броуди.
— Вы в порядке? — спросил он низким голосом. — Не упадете снова в обморок?
— Обморок? — выдавила она, придавая своему голосу горделиво-возмущенный тон женщины, которая никогда не проявляет слабость. — Я не падаю в обморок.
Лила не могла понять, что с ней происходит. Ей казалось, что она стоит у открытого люка самолета, набравшего большую высоту, и готовится прыгнуть с парашютом.
— Я встречал моряков, которые теряли сознание при виде нескольких капель собственной крови, — терпеливо сказал Броуди.
— Да? — удивилась она.
— Так мне заниматься вашей ногой или поедем в больницу?
Броуди пристально смотрел в ее глаза. Судя по выражению его лица, он держал эмоции под контролем.
— Займитесь сами, — пискнула Лила.
— Все не так уж плохо, — ободрил он ее и, подняв ногу, чтобы внимательнее осмотреть пятку, стал осторожно стирать кровь ватным тампоном, смоченным в спирте. — Здесь только один и не очень глубокий порез. Мне кажется, в ране остались кусочки стекла.
Броуди взял пинцет, достал из раны осколок и, показав его Лиле, бросил в корзину для бумаг, раскрашенную под игрушечный барабан.
— Сейчас я перебинтую вам ногу, — объяснил он таким тоном, будто успокаивал маленького ребенка. — Осколков в ране больше нет, и швы накладывать не придется. Нужно только остановить кровотечение.
Броуди говорил с ней как человек, много повидавший на своем веку. Сейчас он внушал ей доверие. Профессионально наложив повязку на ногу, он закрепил ее при помощи бандажа.
— Вы явно занимались этим прежде, — заметила она, — но женщине бинтовали ногу впервые.
Броуди удивленно посмотрел на нее, потом едва заметно улыбнулся. Улыбка придала его лицу непередаваемое очарование.
Поднявшись на ноги, он взял фуражку, оглядел ванную комнату и при виде коробки с яркими леденцами сначала улыбнулся, а затем посерьезнел, будто вспомнив о чем-то не слишком приятном. Быстро выйдя из ванной комнаты, он направился в коридор, надел фуражку, надвинул козырек на глаза, позвал свистом собаку и вышел из магазина.
Лила, ковыляя, прошла за ним следом в коридор, затем закрыла за Броуди дверь. Отчасти она радовалась тому, что он ушел, потому что рядом с Броуди испытывала непонятное волнение.
Решив снова приняться за книгу, Лила подошла к компьютеру. Внезапно глава, которую она недавно написала, показалась ей глупой.
— Начни писать другую главу, — сказала она себе, паникуя от такой перемены настроения, потом вдруг вспомнила о целях созданного ею комитета.
5 
