53 
– Мы? – шепнула Джессика.
– Джесси, я не оставлю тебя одну. Возможно, именно эти слова я хотел сказать тебе той ночью, когда ты сказала, что хочешь усыновить ребенка. Не о том, что ты не готова, или тебе надо разобраться со своими проблемами. Кто и когда может сказать, что готов к ребенку? И у кого нет проблем, с которыми надо разобраться? Думаю, в ту ночь я хотел сказать, что это слишком много для одного. Мне не хотелось думать, что ты останешься со всем этим одна, без меня. Для того чтобы справиться, поднять этого ребенка, нужны два человека. И на этот раз я хочу быть с тобой.
Джессика взглянула ему в лицо и теперь не отвела взгляд. Ее огромные глаза смотрели с надеждой. Да, ей хотелось верить, но она боялась. И кто мог бы ее обвинить?
– Я знаю, что мой послужной список не внушает восторга.
Она не стала на это возражать.
– Я знаю, что не могу оградить тебя от жизни. И от потерь. Я знаю, пройдет еще много месяцев, прежде чем мы сможем взять на руки этого ребенка. Я знаю, ты боишься, что все может кончиться, как раньше. Единственное, от чего я действительно могу тебя защитить, так от того, что весь этот трудный путь тебе придется пройти одной.
Джессика заплакала.
– Джессика, мне дается еще один шанс стать лучше. И я не упущу его. Докажу тебе и себе, что могу претворить в жизнь клятву, которую мы давали. Я помню каждое слово. Послушай меня. На этот раз я все сделаю правильно.
Голос Кейда, охрипший от волнения, сначала звучал чуть громче шепота, но с каждым словом становился все громче и уверенней.
– Я, Кейд Бреннан, беру тебя, Джессика, в законные жены, чтобы ты стала моей душой, моим сердцем, моим товарищем и моей единственной лю бовью. Я буду заботиться о тебе, стану твоим другом. Я буду смеяться с тобой и плакать с тобой. Я буду любить тебя сегодня, завтра и всегда. Я буду с тобой в горе и в радости. Вот тебе моя рука. – Кейд протянул ей руку, откашлялся и продолжил: – И так же, как даю тебе свою руку, я вручаю тебе свою жизнь.
Ему показалось, что Джессика целую вечность смотрела на него блестящими от слез глазами. Но потом ее рука скользнула в его руку, будто и не покидала ее, будто именно там ей и надлежало находиться.
И она заговорила. Ее голос срывался от слез, которые свободно текли по щекам, как в тот день, несколько лет назад, когда он перестал относиться к ним, как к знаку собственной беспомощности, а попытался успокоить ее.
– Я, Джессика Кларк-Бреннан, беру тебя, Кейд, в законные мужья, чтобы ты стал моей душой, моим сердцем, моим товарищем и моей единственной любовью. Я буду заботиться о тебе, стану твоим другом. Я буду смеяться с тобой и плакать с тобой. Я буду любить тебя сегодня, завтра и всегда. Я буду с тобой в горе и в радости. Вот тебе моя рука. И так же, как даю тебе свою руку, я вручаю тебе свою жизнь.
Как маленький ребенок, она закрыла глаза руками, сжатыми в кулаки, словно хотела остановить слезы.
Раньше ее слезы расстраивали Кейда, заставляя испытывать чувства бессилия и безнадежности. Он отворачивался и уходил. Поэтому Джессика начала скрывать свое состояние от него, единственного человека, на которого могла бы положиться, единственного человека, с которым могла бы быть полностью откровенна.
Но теперь все это в прошлом. На этот раз Кейд готов принять огонь на себя. Он придвинулся к ней, преодолев небольшое расстояние, разделявшее их. Нежно взяв на руки, он поднял ее и посадил к себе на колени. Она не сопротивлялась, вздохнула так, словно ждала этого момента всю жизнь.
Почувствовать себя в безопасности, почувствовать, что о ней заботятся, поверить в то, что все будет хорошо. Кейд положил ее голову себе на плечо и ощутил, как рубашка намокает от слез.
И только много позже он понял, что рубашка мокрая не только от ее слез. Теперь и его слезы, так долго спрятанные где-то глубоко внутри, слились со слезами Джессики.
Он не знал, как закончится эта беременность, но был уверен: как бы ни закончилась, они будут вместе. На этот раз и навсегда.
– Я люблю тебя, Джесси, я тебя люблю.
Кейд затаил дыхание до тех пор, пока не услышал слова, которые ждал.
– Кейд, я люблю тебя.
Это было как дождь, пролившийся над пустыней, давным-давно не видевшей дождя. И этой пустыней оказалась его душа. Он почувствовал, будто жизнь во всех своих красках снова вернулась в его мир.
Глава 20
– С лушай, а мне нравится.
– Платье? – отозвалась Джессика, повернувшись лицом к Кейду. Она дразнила его, прекрасно зная, что он ненавидит это платье, как и все другие из коллекции Поппи Паппинс. Но оно отлично справлялось с ролью халата, защищавшего от пятен краски, и хорошо скрывало ее растущий живот.
53 
