очень нудно 
31 
— Не надо тут надо мной суд устраивать, — буркнул Мика.
— Не надо меня поучать, — ответила я.
Таким образом, к тому времени, когда мы вышли из дома — Мика повез Виолетту в садик, после чего отправился на работу делать операции без передышки, а я поехала в противоположном направлении в свой офис, — хорошее настроение было только у Виолетты, которая успела поиграть и надела нарядные туфельки «Мэри Джейн» с блестками, потому что ни у одного из родителей не было сил ее отговаривать.
Через час стало окончательно понятно, что сегодняшний день не задался. Несмотря на то что я училась в юридической школе в Колумбии, закончила ее в числе лучших пяти процентов в своей группе и три года проработала помощником федерального судьи, сегодня мой босс — глава Нью-Хейвенского судебного округа подразделения службы государственной адвокатской защиты в штате Коннектикут — отправил меня вести переговоры о лифчиках.
Ал Войецвич, начальник Нью-Хейвенского исправительного учреждения, сидит в душном конференц-зале со мной, своим заместителем и юристом из частного сектора, Артуром Ваном. Я, заметьте, единственная женщина в комнате. Созыв этого собрания, которое я про себя называю Маленький сиси-писи комитет, был вызван тем, что два месяца назад женщинам-адвокатам запретили входить в тюрьму в бюстгальтерах на косточках. На нас, видите ли, реагировали металлоискатели.
Тюремщики не соглашались на наружный осмотр и настаивали на полном личном досмотре с раздеванием, что незаконно и отнимает много времени. С выдумкой у нас все в порядке, поэтому мы перед посещением клиента просто стали заходить в женский туалет и оставлять белье там. Но потом тюремщики заявили, что мы не имеем права заходить в тюрьму без бюстгальтера.
Ал потирает виски:
— Госпожа Маккуорри, вы должны понять, это делается, просто чтобы уменьшить риск.
— Господин начальник тюрьмы, — отвечаю я, — вас же пускают внутрь с ключами. Что, по-вашему, я собираюсь делать? Помочь кому-нибудь сбежать из тюрьмы при помощи нижнего белья?
Заместитель начальника не хочет встречаться со мной взглядом. Он откашливается.
— Я сходил в «Таргет» и посмотрел, какие бюстгальтеры там продаются…
У меня глаза лезут на лоб, и я поворачиваюсь к Алу:
— Вы послали его проводить исследования?
Прежде чем он успевает ответить, Артур откидывается на спинку стула.
— Знаете, пожалуй, это наводит на вопрос о пересмотре политики по отношению ко всей одежде, — размышляет он вслух. — В прошлом году мне понадобилось встретиться с клиентом в последнюю минуту перед отъездом в отпуск. Я был в сандалиях, и мне сказали, что я не могу войти в тюрьму в них. Но кроме сандалий у меня с собой были только туфли для гольфа, и вот их посчитали вполне приемлемыми.
— Туфли для гольфа? — повторяю я. — Обувь с шипами на подошве? Почему вы пускаете людей в обуви с шипами, но не пускаете людей в сандалиях?
Начальник и заместитель переглянулись.
— Ну, из-за любителей облизывать пальцы, — говорит заместитель.
— Вы боитесь, что кто-то захочет пососать пальцы у нас на ногах?
— Да, — с невозмутимым видом говорит заместитель. — Поверьте, это нужно для вашей же безопасности. Для них это будет как супружеское свидание с вашей ногой.
На долю секунды я представляю себе, какой бы жизнью жила, если бы работала на партнерской основе с какой-нибудь стерильной юридической фирмой, занимающейся корпоративным правом. Я воображаю встречи с клиентами в облицованных деревянными панелями сияющих конференц-залах, а не в переделанных кладовых, воняющих хлоркой и мочой. Я воображаю, как жму руку клиенту, и рука его не дрожит из-за недавнего отказа от метамфетамина или от страха перед правовой системой, которой он не доверяет.
Но всегда есть компромиссы. Когда я впервые встретилась с Микой, он был младшим научным сотрудником в Йель-Нью-Хейвене и занимался офтальмологией. Он осмотрел меня и сказал, что у меня самые красивые колобомы, которые он когда-либо видел. На нашем первом свидании я сказала ему, что действительно верю в слепоту правосудия, на что он ответил: «Это потому, что я его еще не оперировал». Если бы я не вышла за Мику, наверное, я бы следом за остальными сотрудниками отдела обзора судебной практики нашла себе дорогой хромированный офис в большом городе. Вместо этого он занялся практикой, а я оставила работу в канцелярии, чтобы родить Виолетту. Когда я была готова вернуться к работе, Мика напомнил мне о том виде юридической деятельности, за который я когда-то ратовала. Благодаря его зарплате я смогла заниматься именно им. «Я займусь деньгами, — сказал мне Мика, — а ты займись добрыми делами». Как государственный защитник, я бы никогда не разбогатела, зато я могу смотреть на себя в зеркало.
31 
