158 
Дульсия слабо, страдальчески улыбнулась:
— Я не черствая и не холодная, Аманда. Я — женщина из плоти и крови, с сердцем, домом, мужем и двумя детьми. Я решила, что Кэрр забыл меня. А что мне было думать?
— Не знаю, — медленно произнесла Аманда.
Она из последних сил уговаривала себя не смягчать отношение к Дульсии, ведь этой женщине нельзя было доверять. Она просто не должна была ее слушать.
— Вы сказали, что беспокоились обо мне, но это неправда, — бросила Аманда. «Это не может быть правдой!» — подумала она.
— Но так и было! Как я могла не волноваться о своей собственной дочери? Но тебя забрали у меня в тот самый момент, когда ты родилась. Мне было всего семнадцать, мне не оставили иного выбора.
Но Аманда по-прежнему отказывалась ей верить:
— Даже не пытайтесь мне говорить, что вы не бросили бы меня, если бы вам дали выбор! Неужели оставили бы с собой, признайтесь?
— После того как тебя отняли, я плакала днями напролет! — воскликнула Дульсия, смахивая слезы. — Но у моей матери был план удачно выдать меня замуж, а я не могла противиться ее воле. И все же, Аманда, я часто думала о тебе, переживала, особенно когда услышала, что Кэрр стал пиратом.
Аманда была окончательно сбита с толку. Дульсия казалась такой искренней! Но леди Белфорд так и не ответила на самый главный вопрос, не подтвердила, что, будь у нее выбор, она обязательно отказалась бы от обеспеченного будущего и титула ради дочери.
— Папа любил меня, а я любила его. Он был хорошим отцом. Вам не о чем было волноваться. — Аманда всегда вставала на защиту отца, особенно перед Дульсией. — Если вы так переживали, почему даже не писали мне?
— Если бы Белфорд узнал о тебе, он тут же выгнал бы меня из дома. Мне приходилось держаться на безопасном расстоянии. Ты ведь, разумеется, понимаешь это? Моя дорогая, у тебя была такая нелегкая жизнь! — вздохнула Дульсия. — Мне так жаль! Как бы мне хотелось все исправить, Аманда! Я обязательно сделаю это!
Аманда пришла в ярость:
— У вас был шанс все исправить два месяца назад, когда я приехала в город! Но вы не захотели меня знать. Так что можете снова и снова повторять мне, как вы беспокоились и тревожились, я никогда в это не поверю!
— Капитан де Уоренн просто шокировал меня, когда появился в моем доме и сообщил, что ты в городе!
— Именно он все и исправил! Он спас меня, защитил, щедро обеспечил средствами к существованию — и все это исключительно из чувства благородства, чести. Он взял меня в свой дом. Он даже обеспечил мне приданое. Его семья встретила меня с распростертыми объятиями — в отличие от вас! — воскликнула Аманда. Ей вдруг стало трудно дышать: мать вскрыла рану, которая, казалось, давно затянулась.
Глаза Дульсии чуть не вылезли из орбит от изумления.
— Я думала, это Кэрр оставил тебе приданое.
— Нет, это сделал Клифф, за свой счет, — ответила Аманда, заметив, что из всех тем, на которые могла отреагировать ее мать, она предпочла вопрос приданого. — Папа никогда не просил его быть моим опекуном. Клифф выдумал это. Когда вы, моя родная мать, отказались от меня, он назвался моим опекуном, действуя так по велению своего доброго сердца. Именно он обеспечил меня приданым — хотя не был обязан делать это — просто потому, что поклялся устроить мое будущее!
Аманда с горечью подумала о том, что Дульсия не сделала даже малой доли того, чем она обязана Клиффу.
Леди Белфорд вскинула подбородок:
— Он спит с тобой?
Аманда резко отпрянула и принялась трясти головой, опровергая подозрения Дульсии, но почувствовала, как предательски зарделись щеки.
— Наши отношения — не ваше дело, — с нажимом произнесла она. — И я не ваше дело.
Несмотря на все усилия Аманды, на ее глазах выступили слезы.
— Клифф никогда бы не повел себя так бесчестно!
— Он не пытался тебя соблазнить? — спросила Дульсия, устремив на дочь свой решительный, стойкий взгляд.
— Нет, это я пыталась соблазнить его, — с вызовом бросила Аманда. Душу вновь кольнула смутная тревога: теперь она ясно ощущала, что мать преследует какую-то свою, важную для нее цель. Чувствовалось, будто одна ложь накладывается на другую.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Бедняжка, дорогая моя, — запела Дульсия, взяв дочь за руку.
Аманда вздрогнула, всполошившись, и выдернула свою кисть.
— Как вы смеете теперь предлагать мне свое сочувствие!
158 
