Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
143 
Энни заставила себя показать твердость.
– Вы не вправе ни о чем меня просить.
– Я знаю, но… – Барбара подняла на Энни налитые кровью глаза. – Большинство из нас родились здесь. Мы не всегда ладили друг с другом, за минувшие годы нам случалось и поссориться, не всех нас связывает дружба, но… Люди уважают нас. Это дорогого стоит.
– Видимо, вы не слишком цените уважение соседей, раз не побоялись его потерять. А теперь вы заявляете, что я получу назад собственный коттедж, только если мы с Тео будем молчать.
Лицо Барбары с размазанным пятном красной губной помады приняло пепельный оттенок.
– Нет. Мы в любом случае сделаем все, чтобы вернуть вам дом. Мы лишь просим вас…
– Обойтись с вами лучше, чем вы со мной.
Плечи Барбары бессильно поникли.
– Да, вы правы. Мы поступили низко.
Энни больше не могла изображать непримиримую суровость. Она приняла решение в ту минуту, когда две рыжеволосые дочери Лизы вбежали в бабушкину гостиную и бросились Барбаре на шею.
– Отзовите своего юриста, – сказала она. – Коттедж ваш.
Барбара изумленно ахнула:
– Вы шутите.
– Я не шучу. – Энни понимала, что не вернется на остров. Цепляться за дом из злости она не собиралась. – Коттедж – часть острова, а я нет. Он ваш, без всяких условий и оговорок. Делайте с ним что хотите.
– Но…
Энни не стала дожидаться продолжения. Плотнее запахнув пальто, она спрыгнула на причал.
Какой-то мужчина неподалеку скоблил днище лодки. Во время прилива рыбаки перегоняли свои суда к докам на Кристмас-Бич для мелкого ремонта, а с началом отлива сталкивали их в воду. Вся жизнь острова подчинялась природным ритмам, зависела от ветров и морских течений, от миграции рыбы и капризов погоды. Энни побрела по улице, чувствуя себя опустошенной и одинокой, как забытая ловушка для омаров, валявшаяся рядом с наглухо закрытым ставнями сувенирным магазинчиком Тилди.
В кармане у нее зажужжал телефон. Звонил торговый агент из художественного салона. Прижав к уху трубку, Энни прислонилась к выцветшей рекламной стойке, предлагавшей отведать суп из моллюсков и сандвичи с омарами. Новость показалась ей такой невероятной, что агенту пришлось повторить свои слова дважды.
– Да, все верно, – подтвердил он. – Сумма немалая, но покупатель коллекционирует подобные вещи, и кресло-русалка как раз в его вкусе.
– Еще бы! – воскликнула Энни. – Я в жизни не видела ничего отвратительнее.
– К счастью, красота – в глазах смотрящего.
Так совершенно неожиданно Энни получила возможность выплатить большую часть долга. Всего один телефонный звонок позволил ей начать жизнь с чистого листа.
Грузовой паром отходил на следующий день, сорок четвертый со времени приезда Энни на остров. Утром ей предстояло заскочить в Харп-Хаус, чтобы забрать оставленные у Джейси вещи: своих кукол, остатки одежды и шарфы Марии. После семи ночей, проведенных на судне, Энни была не прочь пожить на суше. Правда, первое время ночевать ей предстояло на кушетке в кладовке «Кофе, кофе», но она надеялась, что долго это не продлится. Энни получила предложение от одной женщины, нанимавшей ее когда-то выгуливать собак. Та собиралась в Европу и хотела, чтобы Энни присматривала в ее отсутствие за домом.
Листок на доске объявлений извещал, что вечером состоится городское собрание. Полагая, что вопрос о коттедже так или иначе будет затронут, Энни решила присутствовать, однако сперва не мешало убедиться, что Тео не придет. Она подождала, пока начнется собрание, прежде чем войти в зал.
Заметив ее, Лиза жестом указала на свободный стул рядом с собой. Семь членов городского совета сидели за длинным столом в конце зала. Барбара выглядела не лучше, чем в их последнюю встречу с Энни – бледная, погасшая, без косметики, с растрепанными блеклыми волосами. Остальные заговорщицы рассеялись по залу – некоторые держались вместе, другие – рядом с мужьями. Ни одна не осмелилась посмотреть Энни в глаза.
Собрание началось. Обсуждали бюджет, ремонтные работы на пристани, проблему утилизации старых автомобилей, захламлявших остров. Поговорили о необычно теплой погоде и о предстоящей буре. О коттедже не упоминали.
Собрание подходило к концу, когда вдруг поднялась Барбара.
– Прежде чем мы разойдемся, я хочу сообщить вам новость. – Без густо накрашенных ресниц и румян на щеках она выглядела осунувшейся и жалкой. Барбара тяжело оперлась на стол, словно у нее подкашивались ноги. – Знаю, все вы будете рады узнать… – Она откашлялась. – Энни Хьюитт передала Мунрейкер-Коттедж городу.
143 
