Последние отзывы

  70  

Хелен протянула ему руку.

— Извините, что помешала вам проводить вечер.

— Вы не помешали, — сказал Куинси, сердечно сжимая её ладонь. — Я всегда вам рад.

Указав на соседний стул за столом, Хелен предложила:

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Камердинер продолжал стоять, в уголках его глаз собрались морщинки.

— Вы же знаете, это неподобающе.

Хелен едва заметно кивнула, её улыбка стала натянутой.

— Да, но это не обычный разговор. Я боюсь… — она замолчала, слова застряли в горле, отказываясь выходить наружу. Попробовав опять, казалось, единственное, что она смогла, это в оцепенении повторить: — Я боюсь.

Куинси встал перед ней, он терпеливо смотрел на неё, подбадривая.

— У меня серьёзный вопрос, — в итоге выдавила Хелен. — И мне нужно, чтобы вы правдиво ответили. — В уголках её глаз скопились раздражающие слёзы. — И мне кажется, я уже знаю ответ, — проговорила она, — но вы бы очень помогли, если бы сказали… — Хелен замолкла, увидев, как он изменился в лице.

Плечи Куинси поникли, словно под тяжеленным грузом.

— Возможно, — предположил он, — вам и не следует спрашивать.

— Но я должна. Ох, Куинси… — виски Хелен запульсировали, когда она пристально на него посмотрела. — Альбион Вэнс мой отец?

Камердинер медленно потянулся к пустому стулу, развернул его и сел. Сцепив пальцы в замок, он опустил руки на стол и сфокусировал внимание на единственном окне на внешней стене.

— Где вы это услышали?

— Я нашла незаконченное письмо моей матери, адресованное ему.

Куинси молчал, его взгляд был отрешённым, словно он смотрел в самый дальний уголок вселенной.

— Жаль, что так случилось.

— Мне тоже. Пожалуйста, скажите мне… он мой отец?

Его внимание вернулось к Хелен.

— Да.

Она поморщилась.

— Я похожа на него? — прошептала Хелен.

— Вы не похожи ни на кого из них, — мягко сказал он. — Прекрасное и уникальное создание, со своей собственной внешностью.

— С лицом, как у кролика, — возразила Хелен и чуть не прикусила язык от такого замечания, пропитанного жалостью к себе. — Она и это написала, — досадно объяснила Хелен.

— Ваша мать была сложным человеком. Соперничала с каждой женщиной, включая и собственных дочерей.

— Она когда-нибудь любила отца?

— До последнего вздоха, — удивил он ответом.

Хелен скептически посмотрела на него.

— Но она и мистер Вэнс…

— Это была не единственная её тайная связь. И граф не всегда был ей верен. Но они по-своему любили друг друга. Когда между вашей матерью и мистером Вэнсом закончился роман, и родились вы, ваши родители возобновили отношения, — сняв очки, Куинси выловил из пиджака носовой платок и тщательно протёр линзы. — Вас принесли в жертву. Держали наверху, в детской, с глаз долой, из сердца вон.

— А мистер Вэнс? Он любил маму?

— Никто не может заглянуть в чужое сердце. Но не думаю, что он способен на такие чувства, — пожилой слуга вновь надел очки. — Будет проще, если вы сделаете вид, что ничего не знаете.

— Не могу, — ответила Хелен, упёршись локтями в стол и прижав ладони к глазам. — Мистер Уинтерборн его ненавидит.

Тон Куинси стал нехарактерно сухим для него.

— Все валлийцы к нему так относятся.

Хелен опустила руки и посмотрела на него.

— Что он сделал?

— Мистер Вэнс известный ненавистник Уэльса. Он написал брошюру, которая пользуется популярностью среди тех, кто хочет искоренить употребление валлийского языка в школах. Его идея заключается в том, чтобы насильно заставлять детей говорить только на английском, — он замолчал. — Ко всему прочему, мистер Уинтерборн испытывает к нему личную неприязнь. Не знаю, в чём дело, но это очень мерзко, он ничего не расскажет. Тема опасна, и лучше всего оставить её в покое.

Хелен ошеломлённо посмотрела на него.

— Вы предлагаете хранить всё втайне от мистера Уинтерборна?

— Вы не должны ему ничего рассказывать и всем остальным тоже.

— Но он когда-нибудь выяснит.

— Если так случится, вы сможете отрицать, что знали.

Хелен с глубоко несчастным видом покачала головой.

— Я не смогу ему лгать.

— Иногда лучше солгать во благо. И это один из тех случаев.

— Но в один прекрасный день, мистер Вэнс может прийти к мистеру Уинтерборну и всё ему рассказать. Или он может даже прийти ко мне, — в смятении, она протёрла уголки глаз. — О боже.

  70