Последние отзывы

  25  

Я всегда была достаточно хорошенькая, чтобы многие мужчины хотели сделать меня своей женщиной, но только один из них оказался готов в ответ стать моим мужчиной. Обычно мне полагалось принадлежать без обязательств, быть не тяжелей, чем белые лепестки, которые насыпались в постель, не обременительней кошки, спящей на покрывале, не постоянней недельного прогноза погоды – и я прекрасно это умела, и я умела это покорно, потому что никогда не чувствовала права обвыкнуться в чужой жизни. Да и за что меня оставят? Что есть такого, заставляющего выбрать меня из других серых и полосатых и сказать – я твой? С какой стати мужчина, ежедневно уходя из дома, будет обязательно возвращаться – ко мне?

Но нет специального свойства в человеке, чтобы его любили, это свойство любящего. И пока не повезёт найти того, кто готов быть твоим, бесполезно искать хорошие руки для себя, не имеет смысла надеяться, что как-нибудь сложится и уживётся, пока сама не сможешь взять – своего.

Прелесть долгого брака в том, что рядом есть человек, который

– помнит тебя на самом пике формы. Не чувствуешь себя конченым лжецом, говоря «раньше я весила сорок килограммов и была прекрасна» – он подтвердит. Мне и подтвердит, потому что сама я перестала в это верить;

– искренне считает, что ты способна сбежать с разносчиком пиццы. Никому не придёт это в голову, ни бесстрастному наблюдателю, ни мне, ни даже разносчику пиццы, и только он один видит прежнюю девицу, пропатченную ^[4]бесконечной неотразимостью, возобновляемой невинностью и солдатской готовностью к любви. Это уже не память, а какой-то особый, строго сфокусированный дефект зрения.

Зеркало, в котором «ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива», похоже, единственное, ради чего стоит держаться пятнадцать лет и не сбегать всё-таки с разносчиком пиццы.

Сижу в подушках, играю на айпадике. Котик запрыгивает на кровать и с некоторого расстояния пытается поймать мой взгляд. Наблюдаю искоса, делая вид, что не смотрю, – на руки залезет, станет мешать. Деликатный котик вешает нос и отходит. И тут я говорю «ладно, иди сюда», и он вприпрыжку несётся на руки и, да, мешает играть.

И меня прямо-таки пронзает, вы знаете. Это всегда случается с теми, кто тебя преданно и настойчиво любит – с детьми, котиками и прочими бедолагами. Ты, в общем, ценишь и тоже любишь, но это не повод, чтобы всё время обниматься – и часто стараешься не замечать, когда они ищут твой взгляд. При этом точно известно, что через какое-то время год жизни согласишься отдать, чтобы вернуть этот момент. Дети вырастают, котики дохнут, «прочие бедолаги» тоже куда-то деваются, – и каждое упущенное объятие потом жжёт и выкручивает сердце больше, чем настоящая вина. Непринятая, неотданная любовь прокисает и травит годами, её невозможно потом переадресовать, изжить с кем-нибудь другим. Вот она, настоящая мука любви, а не то, что тебя бросают.

И тут бы, по законам жанра, следовало взвыть: иди и обними, позвони родителям, погладь кота! Ну, это базовое чувство вины отлично конвертируется в популярность. Но жить когда, господи, когда складывать пазлы, прокрастинировать, ^[5]читать ленту, сбегать в другие города, – если всё время обслуживать любовь и будущую утрату? Всякая ерунда – тоже моя жизнь, бесполезными фантиками я обозначаю свои границы, чтобы не растечься в патоку, чтобы побыть одной и восстановиться. Я однажды прокляну это добровольное одиночество, – когда наступит одиночество вынужденное, – а всё-таки без него никак.

Но я сейчас печатаю с котиком на правой руке, он мурлычет в шею, когтит ключицу и страшно мешает. Я хотела встать, а он укладывает мне голову на плечо.

Так вышло, что мне пришлось провести несколько часов с мыслью, что мой кот сейчас умрёт. Потом пришёл врач, сказал, что всё-таки не ужас-ужас, и чуть отпустило.

Так вышло, что кот – это единственный случай безусловно взаимной любви в моей жизни. Про всех остальных надо добавлять оговорки: я его любила, а он меня нет; он меня любил, а я его нет; мы друг друга, в общем, любили, но…; мы оба не очень умели любить; другую женщину он любил больше; мы любили, но не доверяли друг другу, или не понимали. И так далее, и так далее, со множеством уточнений, будто подписываешь юридический документ и отчаянно боишься отдать лишнего, маскируя торговлю попыткой честности: «не хочу обманывать, у нас не совсем то».

  25