19 
Мак села. Она не знала, что ей делать. Нужно уйти, но не хочется. Нельзя позволить этой вспыхнувшей в ресторане страсти повториться! Но Мак так жаждала этого…
Она все еще размышляла над своей дилеммой, когда Джонас вошел на кухню. Первый раз она видела его не в деловом костюме. Черный кашемировый свитер облегал накачанный торс, джинсы сидели на бедрах и подчеркивали длинные ноги. Он был босиком, и эта деталь только подчеркивала интимность обстановки.
— Я решила остаться помочь тебе готовить, — вдруг заявила Мак.
— Правда?
Она резко встала, ощутив нарастающее сексуальное напряжение, ее пульс участился, стало тяжело дышать.
— Хочешь, я приготовлю овощи или мне сделать что-нибудь еще?..
Вряд ли Мак рассчитывала услышать то, что он действительно хотел от нее в данный момент. Он даже никогда не думал о сексе на кухне. Мысль о сексе с Мак везде, где только можно, в том числе и на его собственной кухне, пришла ему в голову только что. Джонасу стало жарко.
— Что-нибудь еще, — кивнул Джонас и заглянул в холодильник. — Например, мы можем пожарить курицу с овощами.
— Звучит здорово!
— Тебе не будет удобней без этого… костюма? — Он кинул на нее внимательный взгляд и добавил: — Конечно, если у тебя что-то есть под ним…
Надо это прекратить прямо сейчас! Они еще не начали готовить, а Джонас уже предлагает ей раздеться.
— Конечно, что-то под ним есть. — Мак села, расстегнула ботинки и сняла кожаные штаны. Теперь она была в длинной белой футболке и узких джинсах. — Доволен?
— Не очень.
— Джонас?
— Мак?
— Скажи, какие овощи помыть и нарезать?
— Есть, мэм!
К удивлению Мак, они очень гармонично и слаженно работали вместе. Не прошло и получаса, как ужин был готов.
— Ты сказал, что скоро переедешь… — напомнила Мак.
— К концу следующего года мы будем соседями, — кивнул Джонас.
— Ты переедешь в комплекс, который строится около моего дома? — изумилась Мак.
— Таков был план. Если только ты не переедешь сама…
— Нет, смею тебя заверить, что не собираюсь это делать!
— Но… почему?
— Это сложно объяснить.
— А ты попробуй.
— Ну… Сначала этот склад принадлежал моему прадедушке, потом дедушке. Много лет назад прадедушка владел несколькими судами и занимался доставкой грузов в разные части Англии. Это было задолго до того, как построили транспортные сети, закупорившие все дороги. — Мак задумчиво закусила нижнюю губу.
Джонас пристально смотрел на ее губы. При одной только мысли, как он их покусывает, его начало охватывать возбуждение…
— Когда я была маленькой, то много времени проводила там. После смерти дедушки склад достался мне…
— То есть ты хочешь его оставить, потому что это твои воспоминания?
— Что-то вроде того, — кивнула Мак.
— Твой дедушка не захотел оставить здание склада твоим родителям?
Как было объяснить Джонасу Бьюкенену ту тесную связь, которая была у нее с дедушкой? Как рассказать о том, что дедушка понимал и разделял ее любовь к этому зданию на берегу реки? Живя и работая там сейчас, Мак словно ощущала его присутствие.
— Когда он умер, родители уже переехали из Лондона в Девон, так что этот дом был им не нужен.
— У тебя нет братьев или сестер?
— Нет. А у тебя? — Мак и так уже достаточно, пусть для одного вечера, рассказала о себе!
— Мне кажется, родители решили, что им хватит и одной ошибки.
Мак не знала, что на это сказать.
— Уверена, они не считают тебя ошибкой!
— В таком случае ты сильно заблуждаешься. Когда они поженились, обоим было по девятнадцать. И поженились только потому, что мама оказалась беременна. Лучше бы она сделала аборт или была бы матерью-одиночкой! — вырвалось у Джонаса.
Он допил вино и предложил Мак налить еще. Она покачала головой.
Во время их беседы она продолжала есть, но фраза, что лучше бы мать избавилась от него, чем вышла замуж за отца, отбила у нее аппетит.
— Не сомневаюсь, что у тебя было счастливое детство, полное любви и заботы. — Говоря эти слова, Джонас выглядел грустным.
— Да, — ответила она и тут же почувствовала себя виноватой.
Джонас выдавил из себя улыбку:
— Не надо сидеть с таким извиняющимся выражением лица, Мак. Так и должно было быть. Моим родителям понадобилась пара лет, чтобы их брак дал трещину, и десять лет, чтобы осознать, что они больше не могут видеть друг друга. Или меня.
19 
