Пролог

Эдилин, Вирджиния

1993 год

За все свои восемь лет Ким еще никогда не изнывала от скуки так, как сейчас. Она даже не подозревала, что такое бывает. Мать велела ей идти в большой сад, окружавший старый дом Эдилин-Мэнор, и играть, но что ей там делать одной?

Две недели назад отец увез брата на рыбалку в какой-то дальний штат.

– Мужское рабство, – назвала это мать, а потом добавила, что она не собирается оставаться одна в этом доме, да еще на целых четыре недели! В ту ночь Ким проснулась от громких голосов. Родители ссорились. Обычно они не скандалили, во всяком случае, при ней, и в мозгу сразу всплыло слово «развод». Она до смерти боялась жить без родителей.

Но утром они целовались, и все, похоже, было лучше некуда. Отец твердил, как хорошо жить в мире, а мать на него шикала.

В тот день она сказала Ким, что, пока отец и брат будут рыбачить, они переберутся в одну из квартир Эдилин-Мэнора. Ким это не понравилось, потому что она ненавидела старый дом. Слишком большой, и шаги отдаются эхом. Кроме того, каждый раз, когда она бывала там, оказывалось, что мебели все меньше, а пустота становилась все более пугающей.

Отец объяснил, что мистер Бертран, старик, живший в доме, продавал фамильную мебель, вместо того чтобы устроиться на работу и зарабатывать себе на жизнь.

– Он бы продал дом, если бы мисс Эди позволила, – добавил он.

Мисс Эди была старшей сестрой мистера Бертрана. И хотя не жила с ним, все же была владелицей дома. Ким слышала от людей, что она так ненавидела брата, что отказывалась бывать в Эдилине.

Ким представить не могла, что кто-то способен не любить Эдилин, тем более что все, кого она знала, жили здесь. Ее отец был Олдреджем и происходил из одной из семи семей, основавших город. Ким знала, что это нечто такое, чем можно гордиться. И радовалась, что она не из той семьи, которой приходится жить в большом пугающем Эдилин-Мэноре.

Но теперь она и мать жили здесь целых две недели, и она умирала от скуки. Очень хотелось вернуться в свой дом и свою комнату. Когда они собирали вещи, мать сказала:

– Мы уезжаем ненадолго и недалеко, только за угол свернуть, так что совершенно ни к чему брать это.

«Это» были почти все вещи Ким: книги, игрушки, куклы, наборы ювелирных инструментов. Но мама, похоже, считала все это ненужным.

Ким все-таки успела схватить велосипед, подарок на день рождения, вцепилась в руль и, упрямо выдвинув подбородок, уставилась на мать.

Отец рассмеялся.

– Эллен, – сказал он жене, – я тысячу раз видел у тебя этот взгляд и могу заверить, что твоя дочь не отступит. По опыту знаю, что ты можешь кричать, угрожать, уговаривать, умолять, заклинать, плакать, но она не сдастся.

Мать, недобро прищурившись, взглянула на смеющегося мужа.

Тот сразу стал серьезным:

– Рид, как насчет того, чтобы пойти…

– Пойти? Куда, папа?

В свои семнадцать Рид был в восторге от собственной значимости. Подумать только, он уезжает с отцом! И никаких женщин! Только они вдвоем.

– Не важно. Лишь бы вовремя убраться, – пробормотал отец.

Ким взяла велосипед в Эдилин-Мэноре и три дня с него не слезала. Но теперь очень хотелось заняться чем-то еще. Ее кузина Сара как-то пришла в гости, но оказалось, что ей не терпится обшарить противный обшарпанный, кишевший крысами дом. Сара обожала старые здания!

Мистер Бертран вытащил из груды валявшихся на полу книг «Алису в Стране чудес». Мама сказала, что книжный шкаф он продал в Колониальный Вильямсбург.

– Подлинный восемнадцатый век и принадлежал семье свыше двухсот лет, – шипела она. – Какой позор! Бедная мисс Эди!

После этого Ким целыми днями читала об Алисе и ее путешествии сквозь кроличью нору. И так полюбила книгу, что заявила матери: она хочет иметь светлые волосы и голубое платье с белым передником. Мать ответила, что если отец Ким еще раз отправится на четыре недели неизвестно куда, ее следующий ребенок вполне может оказаться блондином. Мистер Бертран сказал, что хотел бы целыми днями курить кальян, восседая на грибе, и изрекать мудрые вещи.