106 
— Не смешно, Оливер. Оставь, наконец, меня в покое.
Когда они вернулись домой, он схватил ее за руку и провел в кабинет на первом этаже, чтобы им никто не мешал.
— Мне все это порядком надоело, Беттина. Я хочу наконец понять, что происходит.
— Ничего не происходит, — сказала Беттина, но при этом у нее задрожала губа, и глаза наполнились слезами. — Ничего! Все чудесно!
— Нет, не чудесно. Ты говоришь неправду. Что сказал врач?
Беттина отвернулась к окну, но Оливер поймал ее руку и ласково произнес:
— Беттина, девочка… Скажи, ну скажи, пожалуйста…
Она лишь прикрыла глаза и покачала головой.
— Оставь меня одну.
Он осторожно повернул ее голову, заставив посмотреть в глаза. Может быть, что-то страшное. Холодок пробежал у него по спине, и он постарался прогнать эти мысли. Невыносимо думать, что он может потерять ее. Тогда его жизнь уже никогда не выправится.
— Беттина? — Теперь его голос тоже дрожал.
Наконец она посмотрела ему в глаза. По щекам у нее сбегали слезы.
— Я на четвертом месяце беременности. — И, с усилием проглотив слюну, она продолжила: — Олли, я так увлеклась этим сценарием, что не заметила. Работала день и ночь, и вот проворонила… — Она заплакала громко, по-настоящему. — Теперь нельзя даже сделать аборт. Я опоздала на две недели.
Эти слова повергли Олли буквально в шок.
— И ты могла бы?
— Какое это имеет значение? Теперь у меня нет выбора.
И, освободившись из его объятий, она ушла к себе в комнату. Через минуту после того, как хлопнула дверь спальни, вниз сбежал Александр.
— Что случилось с мамой?
— Она просто устала.
— Значит, шуметь нельзя?
— Нельзя, тигренок.
— Ладно, тогда давай здесь поиграем!
Олли был очень подавлен, поэтому он как-то неопределенно покачал головой. Ему хотелось побыть одному.
— Давай попозже.
Мальчик огорчился, но по совету Оливера отправился рисовать.
Олли погрузился в тягостные думы. Никак из головы не выходили слова Беттины об аборте. Неужели она действительно могла бы? И его не предупредила бы? Не посоветовалась бы? Однако этого не произошло и теперь уже не произойдет… Главное — она беременна… Она носит его ребенка. Его. Он то улыбался, то хмурился, терзаясь мыслями о Беттине. А вдруг будет так, как с Александром? Что если она никогда не простит его? Как он мог? Он начал корить себя, а потом вдруг взял записную книжку и нашел там номер телефона в Милл-Вэли. Они с Мэри только слышали друг о друге, но он знал, что Мэри поможет.
— Мэри? Это Оливер Пакстон из Лос-Анджелеса.
— Олли? — И после секундного молчания: — Что-то случилось?
— Нет… то есть да, — и он, поминутно вздыхая, рассказал ей все как есть. — Не знаю, почему я решил позвонить вам, Мэри, но вы ведь все-таки медсестра, и вы — подруга… и в прошлый раз вы были рядом… О, Господи, это погубит ее! Не знаю, как ее успокоить. Она в истерике. Я никогда не видел ее такой.
Мэри кивнула, выслушав Оливера:
— Я ее прекрасно понимаю.
— В прошлый раз было действительно так плохо, как она рассказывает?
— Нет, гораздо хуже.
— О Боже. — И, ненавидя себя за то, что спрашивает, он все-таки спросил: — А могут сделать аборт, если срок беременности — три с половиною месяца?
— Это очень опасно. — И, помолчав немного: — Вы бы хотели?
— Не я, она. Так она, по крайней мере, сказала, — всхлипывая, произнес Оливер.
— Это она со страху.
И Мэри во всех подробностях рассказала Оливеру, как проходили роды Александра. Олли в эту минуту был так восприимчив, что сам чуть не морщился от боли.
— Роды были сами по себе тяжелые, но по сути дела все страдания Беттина испытала по вине врача. Он сделал все, чтобы ей было как можно хуже.
— Она понимает это?
— Умом — да, сердцем — нет. И теперь панически боится. Мы уже говорили с ней как-то об этом. Она решила, что больше никогда не отважится на рождение ребенка. Признаюсь, если бы я прошла через такое, тоже, наверно, так поступила бы. Но, Олли, на этот раз все будет по-другому…
— Откуда вы знаете?
— Любой врач скажет вам то же самое. Разве её врач иного мнения?
— У нее пока нет акушера.
— Тогда, умоляю вас, найдите хорошего. Это очень важно. Поговорите с друзьями, наведите справки. То, что произошло в Сан-Франциско, не должно повториться.
— Не повторится. Я этого не допущу, — вздохнул Оливер. — Спасибо, Мэри. Простите, что побеспокоил вас со своими проблемами.
106 
