6 
— нет, это же просто кость, но я уничтожен, я подвел вас, я подвел команду, как я себя ужасно чувствую, ужасно, ужасно…
он чувствует себя ужасно? блядь, плакали мои 250 штук.
я добил остатки виски. И. X. был слишком пьян, чтобы выходить на поле, с крыльями или без. Хендерсон просто уронил голову на стол и заплакал, я пошарил в нижнем ящике стола босса, достал его «люгер», сунул пушку в карман пиджака, покинул офис и спустился в гостевую ложу, я занял место прямо за ложей, где расположился Багси Мэлоун с восхитительной женщиной, это была личная хендерсоновская ложа, но босс напивался вусмерть вместе с погибшим ангелом, и ему ложа была уже без надобности, а команде больше не нужен был я. позвонив в даг-ауг, я сказал, чтобы командовал наш центровой отбивающий или кто-нибудь другой.
— привет, Багси!
мы были на своем поле, так что «бенгальцы» выставили своего отбивающего.
— а где твой центральный игрок? что-то я его не вижу, — отозвался Багси, раскуривая очередную пятидолларовую сигару.
— наш центральный игрок отправился назад на небеса с помощью твоей «сирс-робаковской» ножовки за три с полтиной.
Багси рассмеялся и ответил:
— такие парни, как я, могут нассать мулу в глаза, а выйдет мятный джулеп, вот поэтому я там, где я есть.
— а кто эта прекрасная дама с тобой? — поинтересовался я.
— о, это Елена. Елена, это Тим Бейли — наихудший менеджер в бейсболе.
Елена скрестила свои нейлоновые прелести под названием ноги, и я простил Хриспину все.
— приятно познакомиться, мистер Бейли.
— да уж конечно.
игра началась, все вернулось на круги своя — на седьмой подаче счет был 10:0. Багси был сам не свой от счастья, лапал Еленины ножки, терся о нее, весь мир был у него в кармане, он повернулся ко мне и протянул пятибаксовую сигару, я закурил.
— а что, этот парень и вправду был ангелом? — спросил Багси, не скрывая ухмылки.
— он просил называть его попросту И. X., больше ничего не могу сказать.
— похоже, человек побеждает Бога всякий раз, как они схлестнутся.
— не знаю, но, по-моему, отрезать человеку крылья — это все равно что отхватить ему член.
— возможно, и так, но, как я разумею, сила заставляет мир двигаться.
— а смерть заставляет его остановиться, так, что ли?
с этими словами я достал «люгер» и приставил дуло к затылку Багси.
— черт возьми, Бейли! держи себя в руках! я отдам тебе половину всего, что имею! ну хочешь, возьми все — эту девку, бизнес, все — только убери пистолет!
— если ты считаешь, что убийство — это сила, так отведай ее!
я спустил курок, кошмар, «люгер». бледно-желтые осколки черепа, ошметки мозга и кровища повсюду — на мне, на нейлоновых ляжках, на платье…
игра была приостановлена на час, пока нас не увезли со стадиона — мертвого Багси, его бьющуюся в истерике женщину и меня.
Бог над Человеком. Человек выше Бога, мать варила земляничное варенье, в то время как меня от всего просто воротило с души.
а на следующий день, уже в камере, я получил от надзирателя газету:
«СИНИЕ» ВЫРВАЛИ ПОБЕДУ В ЧЕТЫРНАДЦАТИ ПОДАЧАХ СО СЧЕТОМ 12:11!
я подошел к окошку в камере, скомкал газету и стал пропихивать ее сквозь решетку, а когда наконец я вытолкнул комок наружу и он полетел с восьмого этажа и расправился, мне померещилось, что это крылья, да хуйня все это, обыкновенный комок бумаги, шлепнулся с восьмого этажа в море, в бело-синие волны, до которых мне не дотянуться… Бог надирал Человека всегда и постоянно, Бог — он же присутствует везде, и в ебаном «люгере», и в живописи Клее[5], и вот теперь те нейлоновые ляжки трутся вокруг другого кретина. Багси Мэлоун проиграл мне 250 штук и теперь не мог расплатиться. И. X. с крыльями, И. X. без крыльев, И. X. на кресте — какая разница! я был все еще жив и поэтому отошел от окна, спустил штаны, уселся на тюремный толчок без стульчака и капитально поднатужился, на тюремном толчке сидел и срал экс-менеджер высшей лиги и экс-человек, вдруг сквозь решетку ворвался легкий ветерок и так же мгновенно ускользнул.
там было невыносимо жарко, я добрел до рояля и стал бренчать, играть я не умею, просто тренькал по клавишам, кто-то пустился в пляс прямо на кушетке, мои ноги на что-то наткнулись, я заглянул под рояль и обнаружил там девицу, она развалилась на полу, юбка соблазнительно задралась, продолжая играть одной рукой, свободную я запустил ей между ног, но то ли от плохой музыки, то ли от моего пальца девица проснулась и выбралась из-под рояля, танец на кушетке тоже прервался, тогда я перебрался на кушетку и вздремнул пятнадцать минут, я не спал две ночи и два дня. и еще было жарко, невыносимо жарко, проснувшись, я стал блевать в кофейную чашку; когда она наполнилась, я продолжил на кушетку, кто-то приволок кастрюлю, вовремя.
6 
