47 
По молчаливому соглашению они избегали обычных туристских развлечений, а просто брали на целый день лимузин с шофером и катались по острову. Габби обошла несколько бутиков и купила себе обновки, хотя специально не ставила перед собой такой цели.
— Не хочешь поделиться?
Габби сняла солнечные очки и с дразнящей улыбкой повернулась к Бенету.
— Ты претендуешь на мой сок?
— Я наблюдал за тобой минут пять. Ты о чем-то задумалась.
Габби взглянула на стоящую поблизости высокую молодую женщину с фигурой профессиональной манекенщицы, еле прикрытой черными трусиками бикини. Видимо, она много внимания уделяла своему роскошному телу.
— Я наслаждалась видом океана и размышляла, куда ты поведешь меня ужинать.
— Изголодалась?
«По тебе. Только по тебе. Может, грех так сильно желать мужчину? Доставлять ему удовольствие, любить его больше жизни?»
Но она не сказала ему всего этого.
— Да. По морскому воздуху и солнцу.
Бенет улыбнулся.
— Выбирай сама.
— Что-нибудь экзотическое.
— Уточни.
— Приглушенный свет, убаюкивающая музыка, изысканная еда и… официанты в черных костюмах, такие красивые, словно голливудские киногерои.
Бенет слегка прикрыл глаза, его лицо приняло обманчиво добродушное выражение.
— Ты имеешь в виду какой-то определенный ресторан?
Габби тихо засмеялась.
— Да. Интересно, работает ли там один официант. Все дамы вздыхали по нему.
— А он вздыхал по тебе?
— Так же, как эта привлекательная полуголая брюнетка — по тебе.
Бенет скользнул оценивающим взглядом по роскошному телу и повернулся к Габби.
— Приятно посмотреть.
— И это все, что ты можешь сказать?
— Она — не ты.
Ей хотелось ответить небрежно, но шутка замерла на ее губах.
— Слова, слова, — только и смогла она вымолвить после долгой паузы.
— Поступки могут выразить больше слов.
Габби посмотрела ему в глаза и вдруг осмелела.
— Может, мне необходимо и то, и другое.
Бенет наклонился ближе к ней, внимательно изучая ее лицо.
— Словесное подтверждение любви?
— Если только это правда.
Габби отвела взгляд и уставилась на далекий горизонт.
Ей казалось, что, она ждала этого бесценного момента целую вечность, но теперь, когда он настал, была не уверена, готова ли к нему. Ей стало трудно дышать, она забыла о людях вокруг. Невнятный шум их голосов звучал как тихое музыкальное сопровождение.
— Посмотри на меня, — сказал Бенет, и его тон не оставлял никакой возможности неповиновения.
На одну короткую секунду Габби вспомнила, как на заседаниях правления взгляд его необыкновенно темных глаз мог проникнуть в сущность человека и превратить гордеца в бессловесного тупицу.
— Это любовь, Габби. — Медленная сердечная улыбка осветила его лицо, и Габби увидела в его глазах страсть и желание. И тоску. — Я не желаю жить без тебя. Не желаю терять ни одного дня, ни одной ночи вдали от тебя. — Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал открытую ладонь. — Ты для меня все. Ты — моя любовь.
Ей показалось, что обнажились все ее нервы, стали чувствительными все клеточки ее тела в мучительной жажде его прикосновений.
Однако так трудно было выговорить слова, привыкшие жить под запретом в глубине ее души. Габби сглотнула комок в горле и увидела, что Бенет заметил ее волнение. Слабая улыбка тронула его губы.
— Это так трудно произнести?
Габби не ожидала от него подобной уязвимости, но видела неуверенность в его глазах, ей казалось, будто она заглянула в его душу. Вероятно, только ей одной он позволил это.
— В самый первый момент, когда ты вошел в зал правления, — тихо начала Габби, — меня словно током ударило. — Она шаловливо улыбнулась. — Я понимаю, это избитая фраза, но так и было. Я не помню, что говорила сама, но твои слова, каждый жест, каждая улыбка врезались в мою память. Когда Джеймс пригласил тебя на ужин, думаю, уже тогда я понимала, что он задумал. Это должно было бы возмутить меня. Но не возмутило. Это просто не имело значения.
Бенет следил за игрой чувств в ее выразительных глазах. Не много секретов они таили от него. Скоро не останется ни одного.
— Я влюбилась в тебя, а не в сына и наследника Конрада Николса. Если бы не полюбила, то никогда не согласилась бы выйти за тебя замуж.
— Но, глядя на тебя, невозможно было догадаться об этом, — упрекнул он.
47 
