97 
– Да как вы могли?! А я сижу и ничего не знаю! Думала уже в полицию звонить. Мало ли чего? Взяли и все трое пропали! Нет, это просто возмутительно! Я тут и обед приготовила, и ужин. Все впустую. Никого нет. Варя не пришла, я подумала, она осталась на дополнительные занятия. Но вы-то куда делись? Телефоны вам зачем даны? Чтобы их забывать? В могилу меня свести хотите? – она говорила и говорила, и, честно говоря, я уже не надеялась, что этот поток когда-нибудь остановится. И только Гриша со свойственной ему мудростью и опытом просто прошел мимо Алевтины Ильиничны, сел за стол и сложил руки перед собой.
– Мам, ты сказала, что у нас и обед есть, и ужин? Я проголодался – умираю.
– Конечно! Умирает он! Это я от беспокойства умираю тут, – моментально подхватила свекровь, но при этом направление ее движения изменилось, она направилась к плите и принялась возмущенно хлопать крышками кастрюль.
– Ты уж извини, ладно? – аккуратно вбросил Гриша еще одну миротворческую фразу.
– Извини? Конечно, чуть что, так мама – извини. Как вообще можно было забыть телефон в машине? – она поставила перед Гришей тарелку. Затем побежала резать хлеб. – Ведь его там могут украсть. И ладно украдут, так ведь окно разобьют в машине. Черт знает что.
– Очень вкусно, – осторожно пробормотала я.
– Вкусно? – моментально сменила точку удара она. – Конечно, кому какое дело, что в доме продукты кончаются. Ни капусты не осталось, ни мяса. Один сыр только и валяется. Вот только зачем его покупать? Варя не ест его больше. Я тоже не люблю. И еще говорят об экономии. Деньги у вас сквозь пальцы текут. Если уж ходить в магазин, нужно же потом все доедать. Что мне теперь, продукты выбрасывать?
– Мам, может, хватит, а? – не выдержал Григорий. – Мы тоже устали. Сегодня такой день. У тебя родилась правнучка.
– И что, мне плясать, что ли? Вы же небось рассчитываете, что я с ней сидеть и буду? А у меня возраст. Давление, опять же. Я вот вчера померяла, верхнее – сто шестьдесят. А? Кого это волнует? – свекровь театрально присела на стул.
Слушая все это, я машинально подошла к плите, планируя налить себе супа, которого от Алевтины Ильиничны я так и не дождалась. Видимо, это такая ее месть за то, что я тоже ей не позвонила. Что ж, объяснимо и совершенно простительно. Я открыла кастрюлю, посмотрела на суп, посмотрела еще немного и еще, а затем закрыла крышку, развернулась к холодильнику, раскрыла его и… достала оттуда сверток с моцареллой.
– Что ты делаешь? – спросили меня хором мой муж Григорий и его мать.
– А что? – ответила я вопросом на вопрос, откусывая большой кусок сыра прямо от целого брикета.
– Ты что, ешь сыр? – вытаращился на меня Гришка. От волнения он даже поднялся с места. Алевтина Ильинична встала вслед за ним. И оба побледнели. Что это с ними?
– Но вы же сами сказали, что иначе он пропадает. Вот я и берегу… семейный капитал, – пожала плечами я, откусывая еще немного сыра. М-м-м, вкуснота! И только на третью минуту «немой» паузы до меня, как до жирафа, «дошло»… И тут уж побледнела я. Но это совсем другая история.
97 
