106 
Лицо лорда Руперта внезапно просветлело. Он хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Клянусь святым Петром, я догадался! Этот человек священник, и именно поэтому вы все помчались в Дижон! Боже, это ясно как день!
Мистер Хаммонд неприязненно взглянул на милорда.
— Вы в лучшем положении, чем я, друг мой.
— Ну что вы! — счастливо рассмеялся сэр Руперт. — Моя фамилия Аластер.
Его преподобие напыжился.
— Сударь, если это шутка, то меня она отнюдь не развеселила. Если вы вызвали священника, мистер Комин, лишь для того, чтобы грубо пошутить…
Леони поднялась со своего места и подошла к нему.
— Не надо гневаться, месье, — сказал она, очаровательно улыбнувшись. — Никто не собирается над вами подшучивать, уверяю вас. Не угодно ли сесть?
Мистер Хаммонд слегка оттаял.
— Благодарю вас, сударыня. Могу ли я узнать, с кем имею честь говорить?
— Ее имя тоже Аластер, — фамильярно ответил Руперт, которым внезапно овладело бесшабашное настроение.
Мистеру Комину пришлось вмешаться, поскольку священник снова обиженно надулся.
— Разрешите мне, милорд! Позвольте представить вас герцогине Эйвон, сударь. А также сыну ее милости, милорду Видалу, и деверю ее милости, лорду Руперту Аластеру.
Мистер Хаммонд содрогнулся и в ужасе уставился на маркиза.
— Правильно ли я понял, что передо мной не кто иной, как маркиз Видал, который… Сударь, если бы я знал, вам бы не удалось затащить меня в эту гостиницу никакими силами!
Маркиз вздернул брови.
— Почтеннейший, — заметил его светлость, — вас пригласили не читать мораль, а совершить обряд бракосочетания с некоей дамой, которая также пребывает в этой гостинице.
Леони в ужасе воскликнула:
— Это же немыслимо, Доминик! Ты сам сказал, что она замужем за месье Комином!
— Я так считал, мадам, но выяснилось, что произошла досадная ошибка.
— Сударь, — гневно произнес мистер Хаммонд, — я не стану совершать обряд бракосочетания!
Сэр Руперт через монокль посмотрел на его преподобие.
— Кто это такой? — высокомерно спросил милорд. — Что-то он мне не нравится, черт меня подери!
— Доминик, — Леони предприняла еще одну попытку уговорить Видала, — я не могу говорить с тобой здесь, при всех. Ты утверждаешь, что собираешься жениться на этой девушке, но мне кажется, в этом нет никакой необходимости, поскольку сначала она убежала с тобой, а затем с месье Комином. Теперь мне ясно — эта особа ничем не отличается от мамаши и сестрицы, с которыми я имела счастье познакомиться.
Видал стиснул ее руки.
— Матушка, как только вы ее увидите, то поймете, что она ничуть не похожа на них. И я на ней женюсь. — Он подвел герцогиню к окну и тихо напомнил: — Ma chère, вы же сами советовали мне влюбиться, разве нет?
— Но не в безнравственную особу, — всхлипнула Леони.
— Она вам понравится, — убежденно сказал Видал. — Ей-Богу, матушка, она вас очарует! Мери прострелила мне руку!
— Voyons, ты думаешь это именно то, что должно мне понравиться? — с негодованием спросила Леони.
— Вы на ее месте поступили бы точно так же. — Видал замолчал, глядя в окно. Герцогиня с беспокойством смотрела на сына. После паузы его светлость продолжал: — Мадам, я ее люблю… Если только мне удастся убедить Мери выйти за меня…
— Что такое? Убедить ее! Это же нелепо, mon enfant.
Видал криво улыбнулся.
— И тем не менее это так. Мери убежала с Комином, только чтобы не выходить замуж за меня.
— Где она?
— У себя в спальне. Тут случилось некое происшествие. Когда мы сражались с Комином, она бросилась между нами, и моя шпага царапнула Мери.
— О, mon Dieu! — воскликнула Леони, заломив руки. — Мало того, что ты ее похитил! Так ты еще и ранил бедняжку! Ты неисправим, Доминик!
— Вы встретитесь с ней, матушка?
— Встречусь, но я ничего не обещаю. Доминик, ты подумал о Монсеньоре? Он никогда, никогда не разрешит!
— Он не сможет этому помешать, мадам. Если моя женитьба приведет к отчуждению между нами, мне будет очень жаль, но я не отступлю. — Видал сжал руку матери. — Пойдемте к ней, ma chère. — Он повернулся к остальной компании. — Комин, поскольку вам известно, где комната мисс Чаллонер, не будете ли вы так добры проводить туда мою мать?
Мистер Комин, который вел серьезный разговор с мистером Хаммондом, поклонился.
— Я был бы счастлив, сударь.
Тут раздался голос Руперта:
106 
