очень нудно 
131 
Эштон вновь с нетерпением переступил с ноги на ногу.
— Но, сэр, что, если он все же узнает ее настоящее имя? Что, если ей придет в голову попытаться доказать невиновность своего отца? Если только она догадается, что вы…
— Довольно! — сердито приказал Питни, кивнув на все еще открытую дверь в свой кабинет. Там никого не было, но кто-нибудь мог их услышать, проходя по коридору. Питни понизил голос почти до шепота. — Мы должны предпринять кое-какие действия, до того как это случится. Но мне нужно немного времени, чтобы придумать, как и в какой момент лучше для нас разоблачить их вместе с укрывающим ее Фолкхэмом. Так, чтобы этот королевский любимец не успел понять, каким образом оказался предателем.
Во взгляде Эштона появилось воодушевление.
— Превосходно! Вы навсегда опозорите его перед королем! От этого удара ему не оправиться!
Питни нахмурился.
— Сомневаюсь, чтобы эта история так уж сильно дискредитировало его. В конце концов ее ведь ни в чем не обвинили. Но если бы мне удалось каким-нибудь случайным образом заставить солдат схватить его, а он при этом оказал бы сопротивление… — Он зловеще усмехнулся. — И если я по счастливой случайности окажусь при аресте рядом и попытаюсь помочь, когда арестованный вздумает бежать… что ж, ведь это всего лишь предположения, не так ли?
Эштон понимающе кивнул, выразительным жестом положив руку на эфес шпаги.
— Да, сэр, именно так.
Продолжая довольно улыбаться, сэр Питни вытащил золотую табакерку из кармашка своего камзола, взял щепотку табака и вдохнул в себя.
— Я также должен найти способ разделаться с леди Мэриан, прежде чем она сумеет что-нибудь выяснить об истинных виновниках ареста и убийства ее отца.
Эштон бросил на своего господина одобрительный взгляд.
— Но прежде вы наверняка попытаетесь попробовать от того же пирога, что и Фолкхэм. Боже, ну и лакомый же вам достанется кусочек!
— И опасный к тому же! — недовольным тоном добавил Питни. — Тебе-то уж не стоит забывать об этом!
Эштон только пожал плечами.
— Но что она может рассказать? Она же ровным счетом ничего не знает о том, что произошло. Она даже не знает, что я подложил отраву в ее снадобье. А когда отравленное лекарство обнаружили, меня и вовсе не было поблизости. Что же…
Едва слышный звук, раздавшийся со стороны двери, заставил их обоих резко повернуться в этом направлении. У двери стояла Бесс. На ее белом как мел лице был написан откровенный ужас. Она повернулась, собираясь скрыться, однако ее ставшая такой неповоротливой фигура не позволила бедной женщине двигаться достаточно быстро.
— Вернись сейчас же сюда, Бесс, — зловеще крикнул Питни, в то время как Эштон распахнул дверь и бросился следом.
В несколько шагов ему удалось нагнать ее и, схватив за руку, привести обратно в кабинет, несмотря на ее отчаянное сопротивление.
— Закрой дверь! — приказал Питни.
Эштон молча повиновался. Бесс смотрела на мужа, и в каждой черточке ее тонкого, когда-то прекрасного лица читалось отвращение, смешанное с ненавистью. Питни поднялся из-за стола, раздумывая над тем, как много ей удалось услышать из их разговора.
— Как долго ты стояла там? — спросил он самым угрожающим тоном, на какой был способен.
Бесс упрямо вздернула подбородок, но губы у нее предательски дрожали.
— Я только подошла.
— Не лги, Бесс. Ты ведь прекрасно знаешь, что с тобой случается, когда я ловлю тебя на лжи.
Он выдвинул ящик стола, достал оттуда хлыстик и принялся нетерпеливо постукивать им по ладони. И без того бледное лицо Бесс стало пепельно-серым.
— Итак, Бесс? Что ты слышала?
— Н-ничего, — прошептала она, не отрывая взгляд от хлыста.
Внезапно Питни, размахнувшись, хлестнул по столу, и Бесс вздрогнула, словно он ударил ее.
— Не лги, — прорычал он, начиная терять терпение. — Ты слышала, как мы говорили о яде?
Бедная женщина опустила глаза. Питни обошел стол и поднял руку с хлыстом.
— Да! — закричала она, закрывая лицо руками. — Да, да, — повторила она уже тише, почти с отчаянием.
— Оставь нас, Эштон, — резко приказал Питни, и тот, ни слова не говоря, тут же покинул комнату.
Едва за Эштоном закрылась дверь, Бесс торопливо заговорила, и по ее дрожащим рукам было заметно, как она напугана.
— Я не вполне поняла, что вы сделали, но я обещаю вам: я ни слова никому не скажу об этом.
131 
