31 
К ней подошел лорд Рэнделл и очень тихо, стараясь, чтобы его никто не услышал, сказал:
— Ты выглядишь замечательно. Даже лучше, чем вчера вечером.
— В таком случае мне надо попросить Дрого дать здесь настоящий бал, — ответила Дорин.
Лорд Рэнделл промолчал.
В его глазах была такая боль, что Ильза в который раз пожалела влюбленного молодого человека, с которым ее сестра была так жестока.
Все уже сидели за столом, когда пришел герцог.
— Доброе утро, — поздоровался он. — Хочу вас предупредить, что сегодня будет очень жарко, поэтому нам надо придумать развлечения где-нибудь в тени.
— А я думал, — сказал лорд Рэнделл, — что мы сегодня устроим скачки с препятствиями. Я посмотрел, какую ты устроил для них полосу, и пришел в восторг.
— Да, пришлось немало потрудиться. Вообще-то это идея. Можно попробовать на ней новых лошадей.
— Мне не нравятся прыжки, — капризно возразила Дорин.
Все замолчали, потом герцог предложил:
— В таком случае, Дорин, вы будете судьей, а потом раздадите призы.
— Какие призы? — спросила она.
— Это сюрприз. Я придумал кое-что интересное для участников и, конечно, для судьи тоже.
Ильза поняла по выражению лица сестры, что та надеется, будто герцог обещает ей нечто более важное, чем простой сюрприз.
В это время к герцогу подошел дворецкий.
— Мне кажется, вашей светлости будет интересно узнать, — сказал он, — что расцвели белые орхидеи, которые вы привезли из Сингапура. Хилтон их срезал, и я поставил букет в салоне около окна.
— Орхидеи из Сингапура! — воскликнул герцог. — Я надеялся, что они зацветут. Передайте Хилтону, что я очень доволен.
— Обязательно, ваша светлость. Дворецкий вышел, а леди Мейвис сказала:
— Они быстро пошли в рост. Я смотрела позавчера, но они тогда еще и не собирались зацветать.
— Я тоже, — подтвердил герцог. — Но мне очень хочется, чтобы вы их увидели. Это очень редкие и необычные орхидеи. Чисто белые.
Молодой человек при этих словах посмотрел на Ильзу. Она поняла, что для него она символ чистоты и непорочности.
Девушка низко наклонилась над тарелкой, чтобы никто не заметил, как она покраснела. А потом еще долго боялась поднять глаза на герцога.
Когда завтрак кончился, он пригласил:
— А теперь пойдемте посмотрим на орхидеи. Уверен, что вы будете в таком же восторге, как я.
Герцог открыл дверь.
Дорин и Ильза прошли первыми, за ними последовали мужчины.
Викарий и леди Мейвис немного задержались.
Лучи солнца, проникая через окно, заливали салон. В дальнем конце комнаты Ильза увидела на столе цветы.
Они с сестрой направились к столу, но Дорин вдруг закричала так громко и отчаянно, что все с изумлением обернулись к ней.
Дорин закричала снова, и тут Ильза увидела Че-Че. Он вошел в комнату через французское окно и стоял, глядя на них.
Дорин бросилась к лорду Рэнделлу:
— Хьюго! Хьюго! Спаси меня… спаси… меня!
Дрожа, она прижалась к его груди, а он сказал:
— Не бойся, дорогая, я позабочусь о тебе.
Ильза побежала к Че-Че, а герцог стоял и смотрел на Дорин и лорда Рэнделла, который крепко прижимал красавицу к груди.
— Похоже, Хьюго, — спокойно заметил герцог, — я могу тебя поздравить.
— Надеюсь на это, Дрого, — отозвался лорд Рэнделл.
Он поднял Дорин на руки и понес в кабинет.
Ильза присела рядом с гепардом и обняла его за шею. Герцог подошел к ним, и она сказала:
— Че-Че переживал за нас, поэтому и сбежал.
Герцог с облегчением вздохнул.
— Ну, вот одна наша проблема решена, — сказал он. — И Хьюго, надеюсь, будет счастлив.
Ильза с удивлением посмотрела на него.
— Ты знал, что он влюблен в Дорин?
— Я только недавно заподозрил, что его чувство серьезное.
— Наверное, Дорин тоже всегда была влюблена в него, но ее гипнотизировали земляничные листья на твоей короне.
Глаза герцога блеснули.
— Обещаю, что буду надевать ее только в особо торжественных случаях.
Ильза улыбнулась, но ничего не ответила, и он понял, что она думает об отце.
— Я люблю тебя, — мягко произнес герцог.
Викарий и леди Мейвис направлялись в салон вслед за остальными, когда их остановил дворецкий.
— Простите меня, сэр, — сказал он викарию. — Мне кажется, вам следует взглянуть на утренние газеты. Их только что принесли. Они в кабинете его светлости.
31 
