Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
123 
Закурив сигарету, Бернард пустил в потолок несколько колец. Что-то внутри него не давало покоя… Где-то он уже видел ее, и не тогда, когда она здесь работала.
Он попытался заставить себя вспомнить, но ничего не вышло. Ладно, со временем всплывет само. Нужно только не спешить, и все встанет на свои места.
Режиссер ковырял в зубах картонной спичкой.
— Где ты нашел ее?
— Она работает в доме моих друзей, — уклончиво ответил Бернард.
— Выглядит она очень неплохо.
Они обменивались репликами, сидя в полумраке оркестровой ямы. Кэрри стояла на сцене, ослепленная светом прожекторов, взволнованная, мокрая от пота, одетая во взятое напрокат трико.
— Что ты хочешь, чтобы я сыграл, милочка? — обратился к ней с вопросом пианист.
— Не знаю, — выдавила она из себя.
— Хочешь сначала станцевать или будешь петь?
— Э-э… танцевать…
— Как насчет «Пенни сыплются с неба»?
— Как насчет чего-нибудь повеселее?
— Ну наконец-то ты заговорила по-человечески! Он энергично ударил по клавишам, и по залу поплыла ритмичная музыка, настоящий нью-орлеанский джаз, «Жестокая Ханна». Кэрри начала танец.
— Боже мой! — воскликнул режиссер. — Да это же настоящий стриптиз!
Бернард, сидевший рядом, выпрямился и застыл от удивления.
Это и в самом деле был стриптиз.
Раут у Клементины Дьюк.
Уэстчестер, 1928 год.
Он так и знал, что вспомнит — со временем.
ДЖИНО. 1937
Сидя за рулем своего черного «кадиллака», Джино нервничал. Синди на соседнем сиденье, подобрав под себя ноги, повернула к нему голову.
— Что с тобой? Ты выпил, что ли?
— Какого черта?
— Ты ведешь машину, как сумасшедший.
— Долбаный сенатор. Думает, что он большая шишка. Меня еще никто не заставлял плясать под свою дудку.
— А кто говорит, что ты пляшешь?
Бросив быстрый взгляд на жену, Джино подумал о том, стоит ли ей рассказать все. Нет. С чего это он будет откровенничать о том, как его унизили, о том, как сенатор обошелся с ним — как с каким-то дешевым наемным убийцей? Будучи в полной уверенности, что Джино ответит: конечно, с радостью, только скажите кого, где и когда. Какая насмешка!
— Ладно, ничего.
— Конечно, ничего. Поэтому-то мы и рвем оттуда когти, как двое преступников. Твоей бы девушке это наверняка не понравилось.
— Она не моя девушка. Я говорил тебе об этом сотни раз.
— Ну да. — Синди зевнула. — И прическу ей делает вовсе не Джин Харлоу.
Остаток пути они проделали в молчании. На себя Джино был зол не меньше, чем на всех остальных. Ведь он так и не сказал «нет». Выслушав Освальда, он пообещал:
— Я могу устроить так, чтобы это было сделано. На что сенатор ответил:
— Ты сам должен сделать это. Об этом никто не будет знать. Дерьмо. Он сидел перед ним, как мальчик, он позволил этому педику обращаться с собой, как с ничтожеством. В конце концов Джино — бизнесмен, а не громила, зарабатывающий на жизнь пистолетом. И все же он сидел там и слушал, как Освальд излагает детали. Шантаж, естественно. На почве его сексуальных привязанностей. Долгая история.
Собственно говоря, сенатор Дьюк не сказал, что если Джино откажется, то будет уничтожен, но и непроизнесенные, эти слова, казалось, висели в воздухе.
Мог ли Джино выполнить просьбу сенатора? По-видимому. Возможности у него были. Конечно, подумав, решил Джино, глупо было с его стороны давать Освальду излишнюю информацию об этих своих возможностях. Но с другой стороны, как можно не давать? Сенатор управлял большинством компаний, которыми владел Джино, его юристы заправляли всей документацией. Его брокеры занимались помещением капитала. Единственное, чего мистер Дьюк не знал, — это набитые деньгами сейфы чуть ли не в каждом городском банке.
Так что же делать? Отправить на тот свет вздумавшего заняться шантажом одного из партнеров Освальда? Но это значит дать сенатору еще большую власть над собой.
Или рискнуть и выбросить все из головы?
Джино находился в тупике.
Отвратительная неделя.
Но положение дел стало еще хуже.
Буквально на следующий день трое из его сборщиков денег подверглись нападению прямо на улице. Двое избиты, третий застрелен насмерть. Еще пятнадцать тысяч утекли в канализацию. Парнишка не терял времени даром.
Джино не пришлось долго раздумывать над решением. С Джейком все ясно. Поджарить его яйца — это одно. Позволить ему делать из Джино дурака — совсем другое.
В полдень ему позвонил Освальд.
123 
