182 
В Сан-Франциско стояла жара, и только свежий океанский бриз приносил облегчение. Сняв номер в «Фэйрмонте», Джино позвонил Леоноре.
Снявшая трубку горничная осведомилась, кто беспокоит хозяйку.
— Мне хотелось бы поговорить с миссис Грационе, — произнес Джино. — Скажите ей, что это ее старый друг из Нью-Йорка.
В трубке повисло долгое молчание. В нетерпении Джино барабанил пальцами по поверхности стола. Леонора. Он произносил это имя про себя, мог произнести вслух — теперь оно для него ничего не значило, просто сочетание звуков. Мать Марии. Вот она кто для него, и не более.
— Алло? Кто это? — Голос ее остался прежним.
— Привет, Леонора, это Джино. — Ему показалось, что из трубки повеяло ледяной ненавистью. Слава Богу, что она еще не нажала на рычаг сразу же. — Я приехал всего на день, — быстро добавил он, — и думаю, что нам не помешало бы встретиться.
— Зачем? — Ощущение холода усилилось.
— Видишь ли… э-э… По-моему, так будет просто честнее, ты не согласна?
— В общем-то нет.
— Я был бы весьма благодарен тебе.
— Неужели?
— Очень благодарен.
Долгое, пронзительное молчание. Наконец он вновь услышал ее голос.
— У тебя чертовски крепкие нервы, в самом деле. Никогда бы не подумала… Он не дал ей закончить.
— Что бы ты ни хотела сказать, я предпочел бы, чтобы ты сказала мне это в лицо. Я могу прийти к тебе, либо давай где-нибудь встретимся. Решать тебе.
Может быть, она поддалась его властному голосу, во всяком случае, неожиданно для себя Джино услышал:
— Я подъеду. Где ты остановился?
— В «Фэйрмонте». Ты не будешь любезна…
— В баре. В шесть. — Оборвав его на полуслове, Леонора отыгралась.
Трубка с грохотом упала на рычаг.
Он сидел в баре, пил «Джек Дэниеле» и от нечего делать лениво следил за минутной стрелкой своих часов. В данный момент она показывала двадцать три минуты седьмого.
Леонора вошла в шесть двадцать четыре. На плечах накидка из белого песца, глаза скрыты за темными очками. Платиновые волосы собраны сзади в элегантный пучок. Без всяких колебаний она приблизилась к Джино, уселась на высокий соседний стул и щелкнула пальцами бармену.
— Двойной мартини. Очень сухой. Без оливок. Затем она повернулась к Джино, приподняла очки и какое-то время внимательно изучала его лицо.
— Ты — подонок, — ровным холодным голосом протянула она. — Как я тебя ненавижу.
Леонора напомнила Джино платную девицу, одну из тех, в чьи обязанности входило развлекать пришедшего выпить клиента. Чудовищная карикатура на ту, прежнюю Леонору. Ушла куда-то, исчезла непосредственность и мягкость, их сменили невыразительные голубые глаза-пустышки и тонкогубый, зло сжатый рот. Джино прикинул — похоже, ей уже скоро сорок. Вид, во всяком случае, у нее именно такой.
— Ласковое приветствие, — заметил он.
Леонора движением плеч сбросила песец, вставила в рот сигарету. Чуть наклонилась к нему, ожидая, когда он поднесет огня. Перед собой Джино совсем близко увидел глубокий разрез оливкового платья, ощутил запах духов «Шанель № 5» и другие присущие женщине запахи. На него навалилось какое-то тягостное чувство.
Джино щелкнул зажигалкой. Глубоко затянувшись, Леонора выпустила струю дыма ему в лицо, проговорила:
— Ну? Так чего же ты хочешь?
И эту женщину он любил половину своей сознательной жизни? На этой женщине он хотел жениться? Господи! Каким чудом он спасся?
— Поздравляю, — медленно протянул он. — Ты стала бабушкой.
Леонора громко рассмеялась.
— Ты только это и хотел мне сказать?
— Но ведь кто-то же должен тебе это сказать. Поскольку у Марии уже давно от тебя никаких вестей, я решил, что ты, возможно, ничего и не знаешь.
Она вновь рассмеялась — неприятным, высоким смехом, заставившим других посетителей повернуть к ним головы.
— Это что же за Мария? — с насмешкой спросила Леонора.
Джино вдруг почувствовал откровенную злобу.
— Твоя дочь. Твоя маленькая девочка. А теперь у тебя появилась и другая маленькая девочка, твоя внучка по имени Лаки. Она родилась три недели назад.
Глаза Леоноры сузились.
— У меня нет дочери. У меня нет внучки. Ты понимаешь это, Джино? Они не существуют.
— Ты — бешеная сука, — очень тихо проговорил он.
— О Боже, неужели я тебя так расстроила? Великого Джино Сантанджело! Мне очень жаль.
Теперь он понял, для чего она сюда пришла. Сыграть в свою любимую маленькую игру, насладиться крошечной местью.
182 
