41 
Рука об руку они пошли по улице, и Терри начал рассказывать Аннабелле о своем детстве и юности, проведенных в Хармони. Вид того или иного дома вызывал у Терри воспоминания об удачной проделке или о шумной вечеринке, и вскоре Аннабелла весело смеялась над его рассказами.
Аннабелла с удивлением заметила, как комфортно чувствует себя рядом с ним, хотя каждой клеточкой ощущала волнующую близость этого сильного красивого мужчины. Она вдыхала аромат, присущий только ему, и в ней проснулось безотчетное желание испытать прикосновение его губ на своих губах. Ее еще никогда не целовали при луне.
Они шли по маленькому городскому парку, обычному месту гуляний горожан в воскресные дни. Терри остановился возле огромного старого дуба.
— Когда мне было восемь лет, — сказал он, улыбаясь своим детским воспоминаниям, — я поцеловал Пэтти Сью Мэйфилд под этим самым деревом и она ударила меня в правый глаз. После этого я целую неделю ходил с синяком и поклялся больше никогда не целовать девчонок старше себя — Пэтти Сью было десять, и по сравнению со мной она казалась совсем взрослой.
Аннабелла расхохоталась.
Терри повернулся к ней и медленно снял желтую ленту с ее волос.
— Скажи мне, Аннабелла Эбрахам. — Он запустил руки в струящийся каскад каштановых волос, перекинув несколько шелковистых прядей на грудь. — Если бы я поцеловал тебя под этим большим дубом при лунном свете, ты бы ударила меня в глаз?
— Нет, — ответила она.
— Я счастлив это слышать.
А Аннабелла была счастлива знать, что он сейчас поцелует ее.
И Терри осуществил ее желание.
Их поцелуй был долгим и страстным, чувственным и сладким. В нем пылал огонь, томилось желание. Их языки переплелись, а тела тесно прижались друг к другу, чтобы в полной мере наслаждаться близостью. Сердца забились сильнее, дыхание стало прерывистым. Поцелуй стал обещанием того, что могло произойти между ними, если только страсть выпустить на волю. Их свидетелями были лишь луна, далекие звезды и старый могучий дуб.
— О, Аннабелла… — прошептал Терри, поднимая голову. — Все, что я могу сказать, это «О, Аннабелла», потому что ты уже знаешь, что я безумно хочу тебя.
— Я…
— Лучше молчи… Пойдем, я провожу тебя домой, пожелаю спокойной ночи и поцелую на прощание. Ты подарила мне особенный вечер.
— Такие вечера, как этот, часто приходят потом в воспоминаниях.
— Мне нравится, как звучат эти слова.
— Терри, который час?
Терри взглянул на часы, отчетливо видя циферблат в серебристом свете луны.
— Половина двенадцатого.
Аннабелла улыбнулась.
— Не помню, когда я в последний раз ложилась спать позже десяти.
Терри засмеялся и обнял ее за плечи, крепче прижимая к себе.
— Еще одна перемена, мисс Аннабелла.
— Вы абсолютно правы, мистер Расселл, — в тон ему отозвалась она.
«Скоро перемены закончатся», — подумала она с внезапной грустью. Нет, она не станет поддаваться печали. Ничто не могло испортить чудесные часы, проведенные вдвоем с Терри, и омрачить радость их встреч.
На выходе из парка Терри оглянулся на старый дуб.
— Должен признаться, что целовать тебя было гораздо приятнее, чем Пэтти Сью Мэйфилд.
Аннабелла весело засмеялась. Услышав ее заразительный смех, Терри не удержался и тоже рассмеялся.
Внезапно налетевший ветерок зашумел кронами деревьев, и шелест листьев вторил их смеху.
7
Поездка в Талсу оказалась на редкость приятной, и для Аннабеллы время летело незаметно. Терри предложил вести ее машину, так что она сидела на пассажирском сиденье и могла полностью отдаться своим ощущениям.
В маленькой машине сиденья были расположены близко, и их тела почти соприкасались. Изредка Аннабелла бросала взгляды на его широкие плечи, расстегнутый ворот рубашки, открывающий сильную шею, рельефные мускулы рук, свободно лежащих на руле. Аннабелла изучала его мужественный профиль, и у нее сладко замирало сердце, когда Терри поворачивался и тепло улыбался ей. Вдыхая пряный аромат, исходивший от него, Аннабелла с удовольствием думала, что рядом с таким водителем она готова ехать хоть на край света.
Они говорили не умолкая, переключаясь с одной темы на другую с легкостью, удивившей Аннабеллу. Раньше она никогда не чувствовала себя так непринужденно в разговоре, всегда опасаясь, что ее мнения и рассуждения никому не интересны.
41 
