Фигура речи

Папин день рождения всегда праздновали в тесном семейном кругу, и не было и речи о том, чтобы пропустить это мероприятие. Если можно было «откосить» от дня рождения сестры или племянника, то мама с папой – это, как говорится, святое. Хотя… Женя искренне и всерьез раздумывала о том, чтобы сказаться больной или, еще лучше, уехавшей в командировку. Этот год – особенный. Ничто не должно огорчать ее, ничто не должно вызывать слез. У нее достаточно проблем на работе, чтобы еще добавлять негатива от посещения родных. Единственный момент – когда-нибудь Жене все равно придется сообщить им о том, что происходит. Почему бы не сегодня, не в папин день рождения. Сделать, так сказать, подарок. Ванька, с которым ей удалось поговорить по мобильнику как раз накануне, подбадривал любимую, как мог, говоря о том, что она уже теперь совсем не такая слабая, как раньше, и справится. Скажет им все, как есть.

Я справлюсь, повторяла себе Женя, стоя рядом с папой в родном доме, где прошло детство. Стол был накрыт на пятерых, и, когда пришло время рассаживаться, ей неожиданно не нашлось места. Если бы она плюхнулась на стул первой или хотя бы не последней, то места не нашлось бы кому-нибудь еще, но так уж вышло, что муж Кати, Жениной сестры, из-за стола и не вставал – сидел на стуле около батареи с самого начала. Сама Катя, хоть и сидела на диване, но, как только на стол поставили курицу с картошкой, тут же принялась усаживать есть своего сына. Сама соответственно села рядом с ним. Папа рассказывал Жене о том, что собирается поехать этой зимой на рыбалку на Валдай, и показывал какие-то фотографии, где его друзья с невнятными лицами, в шапках и шарфах сидят на льду с удочками.

– Это вот они ездили без меня, паразиты, а? Я ж тогда лежал с желчекаменной, – пожаловался папа, потрепав ее за подбородок, да и плюхнулся рядом с мамой, которая тоже уже сидела и резала птичку на порционные куски. Все оказались на своих местах, а Женя так и осталась стоять около дивана, держа в руках фотографии неизвестных краснолицых рыбаков. Она огляделась и поняла, что стульев больше нет. Как во всем известной игре, и она, как всегда, проиграла. Женя растерянно оглянулась в поисках табуретки, что ли, но они были на кухне.

– Ой, а как же так? Вроде всех посчитала, – удивленно пожала плечами мама.

– Меня не посчитала, – пробормотала Женя.

– А надо чаще приезжать, – тут же взвилась мама.

– Ничего, – замотала головой Женя, невольно отметив про себя, что чего-то в этом роде и ожидала. Именно так это все и было всю сознательную жизнь. Папа ухмыльнулся.

– Это она хочет, чтобы ты похудела, наверное. Ты что-то в последнее время раздобрела, Женька, только не обижайся, я по-доброму… – И папа с пониманием кивнул.

– Володя! – возмущенно воскликнула мама, но возмущение было ненастоящим. Наверняка изменения фигуры всеми были увидены, отмечены и уже обсуждены. Папа тут же сделал вид, что смущен. Что вырвалось нечаянно и не специально. Но сказанного не воротишь, как говорится. И Катерина уставилась на сестру, покачивая головой.

– Ты что-то и вправду как-то распустилась, – пробормотала она, а ее муж деловито оглядел из-за своей батареи фигуру и кивнул. Это было, что называется, перебор. Терпение – оно тоже небезгранично. Женя прикусила губу, чтобы не разрыдаться прямо сейчас. Она сделала шаг назад, затем другой, затем выбежала из комнаты.

  58