очень нудно 
40 
А потом была эта свадьба. Пашке только исполнилось восемнадцать, он поступил в институт, казалось бы – живи, гуляй. Александр Евгеньевич тогда, помнится, уже занимался бизнесом, какие-то все кооперативы пытался поднять в Солнечногорске – безуспешно. А Пашка женился все на той же самой Лиде, откопал откуда-то этого Степанова и уже через пару лет купил квартиру в Москве. И даже институт закончил.
Александр Евгеньевич женился тоже, ему было фактически все равно на ком – только чтобы ни в чем и никак не уступить этому мелкому поганцу. Еще на Павлушкиной свадьбе испытал непреодолимое желание возлюбить кого-нибудь немедленно, все равно кого. Чтобы вот так же точно, нет, даже чтобы еще лучше, пройти под колоннами ЗАГСа, возложить цветы к памятникам, обвенчаться в церкви (нет, от этого он в последний момент все-таки отказался почему-то). И потом тоже говорить с серьезным, степенным видом: «…мы с женой…». Для этих целей была взята первая попавшаяся, приблизительно подходящая по параметрам женщина. Марина, с которой он время от времени встречался, чтобы сбросить напряжение от длинной рабочей недели. Он познакомился с ней в нотариальной конторе, где она трудилась помощником нотариуса и страшно скучала, заваленная грудой бумажной работы.
Нет, Марина была хороша. И любила его вполне неистово. И он ее тоже, временами. Но на всякий случай сделал себе укол, чтобы никаких детей. Детей он не хотел, а в остальном… Когда ему на свадьбе кричали «Горько!», он искренне считал, что у них с Мариной получится прекрасная семья. И еще, целуя ее, он краешком глаза следил за реакцией Павлушки – как он, уважает? Понимает, что старший брат тоже крут? Пашка улыбался и желал счастья. Сказать точно, что он чувствует в глубине души, было нельзя.
Александр Евгеньевич в течение многих лет боролся, чтобы его образ стал таким же респектабельным, серьезным, взрослым, женатым, в конце концов. И ему это удалось. Марина подружилась с Лидией, тянула деньги, обставляла новую квартиру на Таганке. Правда, к тому времени Пашка, подлец, уже начинал строить дом. И отремонтировал квартиру родителей в Солнечногорске. И в Испании был, и во Франции. А Александр Евгеньевич устал. Время шло, и оно неумолимо наваливалось на него, напоминая о скоротечности бытия. И в какой-то момент стало очень важно, как именно и в особенности с кем ты это бытие переживаешь. Жизнь с Мариной была совершенно пустой. В каком-то смысле единственная польза от этого брака была в том, что в шкафу всегда лежали чистые носки.
– Привет, как ты? Кушать будешь?
– Нет, я сыт.
– Знаешь, Лидка хочет на майские поехать в Таиланд.
– Флаг ей в руки.
– Может быть, и нам?
– Ни за что.
– Ты никогда не интересуешься моей жизнью!
– Вот только не надо!
Александр Евгеньевич просто перестал понимать, зачем ему все это надо. В его существовании наступил период, когда чистые носки стало проще просто купить, честное слово. Зачем ему жить с этой женщиной, которой он действительно не интересуется и не хочет интересоваться. Которую не хочет, в конце концов. Из какого такого чувства ответственности, из какой привязанности? Да, он всю жизнь считал себя глубоко порядочным человеком. Более того, он точно знал, как делать хорошо, как плохо и как он лично никогда бы не стал поступать. Женщин обижать нехорошо. Родителей надо чтить. Воровать нельзя: тебя посодют, а ты не воруй. Надо быть добрым, ответственным. И ты в ответе за того, кого приручил. Но что, если тебе почти сорок, и ты просто больше НЕ МОЖЕШЬ видеть эту женщину ни по утрам, ни по вечерам? Что бы в этом случае сделал его досточтимый закононепослушный братец? Что бы он сделал, черт возьми, если бы ему Лидка стала омерзительна?
– Я буду ей помогать, – оправдывался сам перед собой Александр Евгеньевич.
– На хрен было тогда жениться? – только пожал плечами Пашка, узнав, что Марину можно больше уже не приглашать на семейные праздники.
– А я ее все равно приглашу, – из чистой своей стервозности сказала Лидка, и Марина по ее приглашению стала попадать на абсолютно все торжественные и не очень даты. Даже на золотую свадьбу родителей зачем-то ее притащила. Вернее, вполне понятно зачем – только чтобы досадить шурину.
– Мне все равно, – сказал Александр Евгеньевич и даже стал подыгрывать в этой нелепой Марининой игре «мы с тобой все еще очень близкие люди, несмотря на то, что разошлись». Зачем лишать человека удовольствия? Вот когда она наконец найдет, в чьи руки еще упасть перезревшим плодом, он тихо отступит в тень и перестанет с ней общаться вообще, а пока…
40 
