Последние отзывы

  153  

Я взял на работе отгул, потому что Гай Букер сказал, что все свидетели должны прийти в суд в первый же день. Но выяснилось, что мне все равно нельзя было находиться в зале, если я не давал показания. Я пробыл там ровно десять минут, пока судья не велел мне убираться прочь.

В то утро я понял, что Шарлотта надеялась, будто я поеду с ней поддержать ее. После той ночи оно и немудрено. В ее объятиях я был попеременно то неистовым, то яростным, то нежным — как будто мы разыгрывали всевозможные эмоции в пантомиме, скрытой покрывалом. Я понял, что она расстроилась, когда я рассказал ей о своей встрече с Гаем Букером, но уж она-то должна была понять, почему я все равно обязан выступить против нее: для меня тоже главное было защитить своего ребенка.

Выйдя из здания суда, я поехал домой и сказал сиделке, что после обеда она свободна. Амелию надо было забрать из школы в три часа, но у нас еще оставалось время, и я спросил, чем бы ты хотела заняться.

— Я ничем не могу заниматься, — ответила ты. — Ты только взгляни на меня!

Это верно: твою ногу целиком покрывала шина. Но я все равно не видел причин, чтобы не развеселить тебя каким-нибудь нестандартным способом. Обернув одеялами, я отнес тебя в машину и умостил на заднем сиденье так, чтобы загипсованная нога покоилась вдоль него. Так ты даже могла пристегнуться. Когда ты начала замечать за окном знакомые места и догадалась, что мы едем к океану, настроение у тебя значительно улучшилось.

В конце сентября никто уже не ездил на пляж, так что я смог запросто припарковаться на стоянке у подпорной стены, откуда тебе открывался вид на воду с высоты птичьего полета. Из кабины моего грузовика ты наблюдала за волнами, что крались к берегу, а потом испуганно пятились, словно гигантские серые кошки.

— Папа, а почему нельзя кататься на коньках по океану?

— Ну, где-нибудь в Арктике, наверное, можно. Но чаще всего вода слишком соленая, чтобы замерзнуть.

— А если бы она замерзала, правда было бы здорово, чтобы волны все равно оставались? Вроде как ледяные скульптуры.

— Да, здорово бы было, — согласился я. Я оторвал голову от валика на сидении и посмотрел на тебя. — Уиллс, ты в порядке?

— Нога больше не болит.

— Я не о твоей ноге. Я о том, что сегодня происходит.

— Утром было много телекамер.

— Ага.

— У меня от камер болит живот.

Обогнув водительское кресло, я взял тебя за руку.

— Ты же знаешь: я не позволю этим репортерам к тебе приставать.

— Мама могла бы для них что-нибудь испечь. Если бы им понравились ее брауни и ириски, они бы просто сказали «спасибо» и ушли.

— Может, мама могла бы добавить в тесто чуть-чуть мышьяка… — замечтался я.

— Что?

— Ничего. Мама тебя тоже очень любит. Ты ведь знаешь об этом, верно?

Атлантический океан за окнами автомобиля достиг крещендо.

— По-моему, есть два океана: тот, что играет с тобой летом, и тот, что злится зимой. Сложно вспомнить, как выглядит второй.

Я открыл уже было рот, чтобы повторить свой вопрос, но тут же понял, что ты прекрасно его расслышала.

Шарлотта

Гай Букер был из тех мужчин, над которыми мы с Пайпер раньше смеялись в голос, когда встречали их в магазине. Такие, знаете, раздувшиеся от собственной важности адвокаты, которые вешают на свои зеленые «форды» именные номера типа «крутой».

— Значит, дело все-таки в деньгах? — начал он.

— Нет. Но деньги помогут мне обеспечить надлежащий уход за дочерью.

— Уиллоу же получает финансовую помощь от спонсоров, не так ли?

— Да, но ее не хватает даже на медицинские расходы, не говоря уж о повседневных. К примеру, ребенку в кокситной повязке нужно специальное сидение. А лечение зубов, которое неизбежно при ОП, влетит в несколько тысяч долларов в год.

— А если бы ваша дочь родилась талантливой пианисткой, вы бы просили денег на рояль?

Марин предупреждала, что Букер попытается меня разозлить, чтобы я утратила расположение присяжных. Я сделала глубокий вдохни сосчитала до пяти.

— Нельзя сравнивать такие вещи, мистер Букер. Мы говорим не об учебе в консерватории, а о жизни моей дочери.

Букер отошел к скамье присяжных. Я с трудом сдержалась, чтобы не проверить, остается ли за ним дорожка машинного масла.

— Миссис О’Киф, вы ведь разошлись с мужем во взглядах на этот иск, я не ошибаюсь?

  153