47 
— Я тоже так думаю. Я сделаю все… чтобы ты был счастлив!
— Тебе ничего не нужно делать, дорогая. Только люби меня. Я так соскучился по любви с тех самых пор, как остался без матери. Любовь нужна мне и моим будущим детям.
— Я подарю тебе детей! Обещаю! — воскликнула Арлетта.
Она снова раскрыла объятья, и герцог нежно поцеловал ее. Она почувствовала в этом поцелуе что-то почти священное.
Когда он поднял лицо, в восточное окно хлынул ясный свет солнца. Наступил новый день.
— А теперь, любовь моя, ложись спать. Забудь все ужасы этой ночи, они уже в прошлом и не имеют никакого значения. Спокойных тебе снов!
— Ты не исчезнешь с утра?.. Вдруг я проснусь и окажется, что все это было лишь восхитительным сновидением…
— Я буду рядом. И не только завтра, но до тех пор, пока смерть не разлучит нас!
Он поцеловал ее руку, задул свечи, которые уже давно горели напрасно и направился к двери.
На пороге он обернулся.
— Сладких снов, моя обожаемая невеста! — сказал он по-английски. — Я люблю тебя!
Когда он уходил, по щекам Арлетты текли прозрачные слезы. Она плакала от счастья.
Маленькая церковь была украшена белыми лилиями.
Кроме жениха и невесты, при обряде венчания присутствовал только месье Бьен, самый близкий человек среди домашних герцога.
Деревенскому священнику помогали два монаха. Несмотря на то, что церковь казалась пустынной, Арлетта чувствовала, что духи предков, которые веками возносили там свои молитвы, радуются вместе с ней.
Она так же явственно ощущала их присутствие, как и в тот раз, когда молилась о том, чтобы в замке воцарились мир и покой.
Арлетта попросила герцога, чтобы обязательно зажгли побольше свечей возле изображения Жанны Д'Арк.
— Я поставила ей свечку, — объяснила Арлетта удивленному такой просьбой жениху, — и попросила помочь развеять тучи, нависшие над замком. Мне кажется, мои молитвы были услышаны!
— Да, мы должны поблагодарить ее, — улыбнулся герцог.
Из ближайшего города в замок приехал мэр. Герцог был важной персоной, поэтому им не пришлось ехать самим в город для формального бракосочетания, принятого по французским законам.
После того, как он уехал, герцог и Арлетта рука об руку пошли к алтарю в старой церкви.
Герцог объявил всем, что Арлетта в трауре, поэтому на свадьбе не будет гостей. Но он собирался устроить праздник в замке для его обитателей, поэтому повара и слуги готовились весь день и всю ночь, украшая комнаты и накрывая столы.
Дэвид и Паулина стояли возле входа в церковь в ожидании счастливой пары, чтобы осыпать их лепестками роз. Увидев, что собираются делать дети, все деревенские жители бросились обрывать цветочные лепестки откуда только можно. Они решили, что молодым будут приятны такие знаки внимания, и огромной толпой собрались у входа.
Когда двери церкви распахнулись и на пороге появились счастливые Арлетта и герцог, в воздух вознеслись тысячи лепестков.
Они разноцветными искрами взмывали в солнечных лучах и, кружась, опускались на их волосы и плечи, а потом падали и мягким благоухающим ковром стелились по дорожке.
Арлетта навсегда запомнила этот момент. Она назвала дорогу от церкви до замка «розовым путем», и это была правда.
— Вся наша жизнь станет таким путем, — с улыбкой сказал ей герцог, и Арлетте показалось, что она попала в самую настоящую сказку.
На следующий день после случившегося в подземелье Арлетта проспала до самого ленча.
Управляющий принес ей завтрак прямо в постель.
— Монсеньор герцог просил вас, мадемуазель, оставаться в постели до тех пор, пока вы полностью не отдохнете.
Услышав, что уже час пополудни, Арлетта пришла в ужас.
— Так поздно! Я не собиралась долго спать!
— Неудивительно, мадемуазель, — ответил управляющий. — Ведь вам пришлось столько пережить за ночь! Будьте благоразумны и отдыхайте. Вам было нелегко все это перенести.
Арлетта поняла, что о происшествии уже знал весь замок.
Это была одна из причин, по которой герцог просил ее оставаться в комнате. Ведь если она спустится вниз, то на нее неминуемо обрушится шквал вопросов.
Около пяти герцог прислал ей камердинера. Он просил ее, если она готова и не против, прийти к нему в кабинет.
Арлетта немного постояла перед дверью, прежде чем войти.
Увидев ее, он раскрыл ей свои объятия. Они стояли, обнявшись, посреди комнаты, и им не нужно было слов, чтобы говорить о том, что они одно целое и теперь неразлучны навеки.
47 
