27 
Однако, поднявшись на ноги, он пошатнулся, и ей пришлось поддержать его обеими руками и проводить на палубу. Некоторое время он просто сидел и глубоко дышала.
– Выпьешь что-нибудь? – заговорила Виктория.
– С удовольствием, – ответил он и тут же добавил, усмехаясь: – Только не что-нибудь безалкогольное. Я бы предпочел что-нибудь покрепче апельсинового сока. Шампанское будет как раз: отметим – впервые в жизни меня избила женщина.
– Я же едва дотронулась до тебя… – запротестовала Виктория, но Зак прервал ее:
– Едва? Тогда будем считать, что мне повезло.
Он сам откупорил шампанское. Виктория тоже выпила немного, чувствуя, что и ей нужно что-нибудь покрепче апельсинового сока. Она никогда не забудет, каким он был беззащитным, когда лежал на полу.
Виктория нежилась в теплых лучах заходящего солнца. Она успела промыть Заку царапину на подбородке, он сдержанно поблагодарил и не делал больше попыток к ней приблизиться. Их беседа носила, что называется, дружеский характер, что, с одной стороны, ее вполне устраивало, а с другой – казалось несколько обидным.
Когда они вернулись назад к причалу, наступили сумерки. Виктория чувствовала себя просто превосходно. Она испытывала искреннюю признательность к Заку за прогулку, в чем поспешила признаться. Он выглядел немного сконфуженным.
– Не за что. Я сам получил удовольствие, – с улыбкой ответил он.
– Не сердись на меня, – попросила Виктория.
– Не бери в голову. – Он наклонился и легонько коснулся ее губ своими. – Без труда не выловишь и рыбку…
– Но рыбку ты не выловил, – мстительно заметила Виктория.
– Мне было очень приятно находиться в твоем обществе. Мне нравится быть с тобой, Тори. Всегда нравилось. Этого достаточно?
Интересно, с Джиной ему тоже «нравилось», чуть было не вырвалось у нее, но вслух она произнесла:
– Зак, я же не дурочка. Не стоит нам больше встречаться. К добру это не приведет.
– Почему? – серьезно спросил он. – Боишься, что войдешь во вкус?
Они уже подошли к машине.
– Зак, я не могу, и ты не должен…
– Ах ты, моя робкая Тори, снова норовишь спрятаться в свою ракушку, чтоб никто-никто не смог достать тебя? Но ведь мне уже это удалось. Ты стала моей женой, мы провели прекрасную ночь…
– А потом ты оставил мою постель и отправился к другой, – прервала его Виктория. Нельзя позволить ему снова приручить ее. – Послушай, Зак. Я действительно думаю, что встречаться нам больше не следует. Чего только душу травить! Мне не нравится эта идея…
– Ты ничего не понимаешь, моя милая, идея прекрасна! К тому же не забывай о нашем соглашении. Я свои обязательства выполняю. Выполняй и ты свои.
– Так нечестно, – возмутилась Виктория.
– Нечестно? Что же тут нечестного? – необычно эмоционально проговорил он. – Да и вообще, кто сказал, что будет легко? Тебе было хорошо с твоими родителями? Моя мать умерла, когда мне не было и десяти лет – это честно? И честно ли то, что мой отец запил с тоски?
Виктория испуганно взглянула на него.
– Ты мне никогда не рассказывал.
– Я тебе многого не рассказывал. А ты ни разу ни о чем не спрашивала.
– Отчего умерла твоя мать? – осторожно спросила она. Еще в начале их знакомства она узнала, что его родители умерли, но ни разу не поинтересовалась их судьбой. Они разыгрывали друг перед другом красивую пьесу: музыка, театры, дорогие рестораны… Но толком так и не поговорили.
– При родах моей младшей сестры. Ей очень тяжело далась та беременность, она долго лежала на сохранении… Но это не помогло… Мне не хочется сейчас вспоминать об этом… Давай как-нибудь потом… – Тень пробежала по его лицу, и Виктория поняла, что он не хочет пугать ее.
– Расскажи сейчас. Я не испугаюсь. С моим ребенком все будет хорошо, – она погладила свой живот.
Сначала ей показалось, что он откажется. Но Зак посмотрел на тихую спокойную реку, покачивающиеся на воде лодки и заговорил снова:
– Моя мама была очень красивой. Любящей, доброжелательной, но у нее было очень хрупкое здоровье. После моего рождения она болела очень долго. Врачи предупреждали, что ей нельзя больше рожать. Но, как все итальянки, она мечтала о большой семье. Уверен, что это она уговорила моего отца попробовать еще раз. Это было ошибкой, за которую она заплатила жизнью. Девочка родилась недоношенной и тоже вскоре умерла. Отец словно помешался. Дед с бабкой настояли, чтобы я пожил с ними. Потом я сам решил вернуться.
27 
