13 
— Готово, товарищ Первый.
— Уходим, — сказал Мазур. — Согласно диспозиции.
Диспозиция была нехитрой: большая часть морпехов, разбившись на двойки, тащила хорошо упакованных таможенников, остальные исполняли роль арьергардного боевого охранения. Когда они углубились в лес метров на сто, сапер сказал:
— Товарищ Первый…
— Стой! — скомандовал Мазур. — Груз можно и на землю, не в Арктике…
Впрочем, определенный гуманизм он все же проявил: заранее распорядился взять с собой и оставить в этом именно месте восемь кусков толстого брезента, на который незадачливых бандерлогов, вздумавших, на свою дурь, поиграть в таможенников, и положили. Снега не было, но январь — он и в Прибалтике январь, земля холодная. Схватит который-нибудь обормот воспаление легких — и будут вопли о новых зверствах оккупантов, одного простудившегося превратят в дюжину зарезанных и выпотрошенных: всем ведь известно, советские оккупанты только тем и занимаются, что потрошат и режут мирных страдальцев за независимость…
— Давай, — сказал он саперу.
Тот вынул небольшую черную коробочку, выдвинул антенну и нажал кнопку. В доме, где они погостили, громыхнуло на совесть, подвальные окна на миг озарились багровым сиянием. Бабахнуло еще два взрыва, потише — ага, там все же были гранаты, и они детонировали. Мазур ждал еще несколько минут. Дом стоят целехоньким, и не было никаких признаков, свидетельствовавших бы, что там начался пожар. Все в ажуре. Много чего убедительного, пусть и в абсолютно нетоварном виде, можно будет предъявить журналистам — причем, что характерно, все, что будет предъявлено, в инвентарь любой на свете таможни безусловно не входит. Может, конечно, и в таможне оказаться и оружейная комната — но уж никак не пара сотен трещоток, да еще наверняка гранаты… Точно, пожара нет, иначе в огне стали бы рваться патроны, а они там, есть такое подозрение, должны быть…
Дальше было совсем просто. Мазур велел радисту связаться с «Волком», и, когда тот получил ответ, распорядился уходить к грузовику, оставленному примерно в километре отсюда. Таможенников так и оставили на прежнем месте в прежнем положении — все равно максимум через четверть часа нагрянет с дюжину ребят Плынника, которых предупредили, где будут лежать трофеи.
— Вывеску еще надо было сшибить, — фыркнул Лаврик.
— Время тратить… — сказал Мазур. — Чует мое сердце, приедут «бармалеи», они и вывеску обдерут, и шлагбаум изведут под самый корешок…
Глава третья
И снова — старый знакомый
Иногда излишняя конспирация, что греха таить, бывает глупой, а иногда без нее попросту не обойтись…
Скрупулезно следуя инструкциям Лаврика, Мазур доехал на автобусе указанного номера до нужной остановки (Лаврик написал ему название на листочке, и Мазур запомнил). Вылезши в январскую слякоть (единственный на этой остановке), он оказался опять-таки единственным прохожим на неширокой улочке, где с двух сторон тянулись казавшиеся бесконечными заводские бетонные заборы. В такой обстановке можно было со всей уверенностью утверждать, что слежки за ним нет — а если и была, ее давно стряхнул немногословный помощник Лаврика, изрядно покрутивший Мазура по городу на таких же, как у Лаврика, неприметных «жигулях» с местными номерами и форсированным движком. Потом — автобусная остановка, минут двадцать езды…
Буквально через минуту рядом с остановкой резко затормозил «зилок» с глухим кунгом и прочно впечатанными в память военными номерами, и человек в морской форме распахнул дверцу еще до того, как машина остановилась. Мазур запрыгнул и тут же прошел в самый хвост, где с улицы его не смогла бы увидеть ни одна живая душа. Самую чуточку рискованно было бы, пребывая в облике фрилансера из страны кенгуру, ехать на базу — но еще неосмотрительнее, тут Лаврик крутом прав, было бы таскать по городу ворох оперативных материалов… И дело тут не только в бандерлогах, отнюдь не в них…
Что интересно, вчера днем, в отсутствие Мазура, его номер в отеле обыскали очень тщательно и квалифицированно. Из врожденного недоверия к человечеству он, как проделывал это не раз (правда, под другими широтами, иногда на противоположной стороне глобуса), оставил с полдюжины «секреток», чему его в свое время учили неплохо. Все до одной исчезли — а сумки с одеждой и аппаратурой он ставил в гардероб ровнехонько на расстоянии трех спичечных коробков от края. А теперь обе стояли примерно на полмиллиметра дальше. Кто-то любопытный пробыл в его номере достаточно долго. И обыск устроил самый тщательный.
13 
