Последние отзывы

  216  

Так, значит, он на самом деле и не просыпался, а комнаты в действительности не существует; они отыскали лазейку в его снах.

Здесь они и станут его соблазнять. Он удивился, как им это удалось. Может, просто спросить?

— Как вы это сделали? — поинтересовался он.

Эррун покачал головой.

— Я не разбирался в технических деталях, сынок.

— Пожалуйста, прекратите называть меня «сынок».

Эррун вздохнул.

— Прин, я просто пришел с тобой побеседовать.

Прин встал и подошел к двери, дернул за ручку. Дверь не открылась. Он повернулся к окну, потом обошел их все по кругу. Вместо оконных стекол были зеркала.

Эррун наблюдал за ним.

Прин указал на стол.

— Глубокоуважаемый член Палаты представителей, — сказал он, — мне ничего не стоит схватить со стола вот эту старинную лампу и попытаться размозжить ей вашу башку. Я не знаю, получится ли, но попробовать могу. Как вы думаете, что из этого выйдет?

— Прин, — промолвил Эррун, — я думаю, что тебе лучше сесть и позволить мне поговорить с тобой.

Прин не ответил, но подошел к столу, снял с него тяжелую масляную лампу, поудобнее перехватил ее обоими хоботами, чтобы кованая подставка выдавалась вперед, и пошел на старого павулианца.

Тот встревоженно посмотрел на него.

В следующий миг Прин обнаружил, что сидит за столом, уставившись старику в лицо.

Он поглядел на столешницу. Лампа стояла на прежнем месте. Представителя Эрруна его выходка, казалось, вовсе не задела.

— Вот это и произойдет, Прин, — сказал Эррун.

— Говорите, зачем приперлись, — ответил Прин.

Старик поколебался, на его лице появилось выражение участливого беспокойства.

— Прин, — начал он, — я не могу знать в подробностях, через что ты прошел, но...

Прин предоставил старому пердуну выговориться. Они могли заточить его здесь, обезоружить, лишить возможности оказать какое бы то ни было сопротивление. Это был чужой сон, и Представитель Эррун в нем хозяйничал. Но не слышать велеречивых рассуждений старика он мог. В этом они ему бы никак не воспрепятствовали; техника была отточена многолетним сидением в лекционных амфитеатрах и впоследствии доведена до совершенства на собраниях факультетского ученого совета. Он вычленял и схватывал общую суть сказанного, не утруждая себя деталями. В студенческие годы он воображал, что может себе это позволить, потому что чертовски умен и знает наперед, чему его будут учить. Позже, на казавшихся нескончаемыми заседаниях комитета, он научился принимать как неизбежное зло методы информационного обмена и доведения до сведения, которые буйным цветом распускаются в любой иерархической забюрократизированной организации, где каждый блюдет свою должность и страшится за нее, избегает критики, ищет чинопочитания, стремится уйти от любой мыслимой ответственности за ошибки и недочеты, порожденные его несоответствием занимаемому посту. Эти ритуалы были предсказуемы от начала до конца, но совершенно неизбежны. Он научился говорить другим то, что от него ожидали услышать, вставляя уместные реплики как раз в нужных местах. Хитрость заключалась в том, чтобы оперативно отреагировать на малейшее изменение темпа речи и включиться в беседу прежде, чем кто-то заподозрит, что ты перестал слушать выступающего сразу же, как тот открыл рот. Представитель Эррун трепался на темы лжи во спасение, сконструированных миров и необходимости указывать пролетариям из люмпен-стада на их место. Он также осветил некоторые деликатные аспекты детского опыта, который и привел его к таким убеждениям. Стиль речи был похвально свободным, раскованным, что называется, близким к народу. Теперь Представитель приступил к заключительной части своего выступления, причем у Прина возникло чувство, что делает он это скорее по обязаловке, нежели с положенным вдохновением. Поэтому он мысленно оценил речь Представителя тройкой по пятибалльной шкале университетской успеваемости. Выступление было небесталанным, но скучным. Если бы оратор проявил чуть больше выдумки, он удостоил бы речь тройки с плюсом.

Иногда ему не хотелось вовремя подключаться к беседе, как будто бы он внимательно слушает оратора с самого начала. Иногда приходилось дать понять студенту, постдоку, коллеге или официальному оппоненту, что ты утомлен его речами.

Он безвольно глазел на Эрруна добрую минуту, прежде чем оставить вежливость и прервать старого сенатора:

  216