очень нудно 
49 
Инспектор стоял на краю бегущей сквозь небольшой лесок тропинки, которая резко сворачивала направо. Рядом к дереву прибита табличка «Не сорить!». Где-то дальше, вне поля зрения инспектора рыскали по лесу его шофер и два карабинера из полицейской машины. Он был очень рад оказаться в прохладной тени леса, хотя воздух тем не менее оставался неподвижным и тяжелым. Частые вспышки молнии и тут же следующие за ними раскаты грома теперь сверкали и гремели где-то рядом.
— Инспектор! — Карабкаясь по склону, карабинеры махали ему руками.
— Он там, точно. Сейф. Не очень большой. Его пытались открыть резаком, топором, дубинкой, всем подряд. Он и на себя-то не похож. Внутри что-то есть, но надо его перенести. Надо как можно быстрее вызвать экспертов, а то сейчас ливанет.
— Сомневаюсь, что там есть отпечатки, — сказал инспектор. — Что еще?
— Кровь. Какая-то одежда, вся перепачканная кровью, и на сейфе тоже кровь. Там еще старье всякое, мы из поломанной мебели и рваных матрасов соорудили временный навес, но надо торопиться!
И они поторопились. Инспектор вызвал бригаду экспертов. Правда, уже было поздно. С оглушительным громом разразился летний ливень.
— Я не могу арестовать этого человека. — Прокурор посмотрел на инспектора, затем на капитана Маэстренжело, который принимал их у себя в кабинете. Капитан и прокурор расположились на большом кожаном диване. Держа фуражку в руке, инспектор топтался на месте, разглядывая написанную маслом картину в позолоченной раме, висевшую у них над головами.
— Дайте мне время, я раскручу этих двоих...
— Вы серьезно думаете, что они заговорят? — с сомнением взглянул на него Маэстренжело. — От них не требуется большого ума, чтобы понять, что Ринальди наймет подходящего адвоката, который его отмажет. Присаживайтесь, Гварначча.
— Спасибо, я постою. Не каждый обладает умом, правда? Мне кажется, что у меня его тоже нет. Все это время они сидели в разных камерах, вот что важно. Ринальди уверен в себе, но он никак не ожидал такого поворота.
Прокурор и капитан обменялись многозначительными взглядами. Все произошло за считаные доли секунды, но инспектор успел заметить. Неужели они ему не верят?
— Проблема в том, что, — начал прокурор... он что, улыбается? — Я тоже не особо был к этому готов. Я не знаю... К тому же у вас репутация... Ну... Несколько медлительного человека и поэтому...
— Да. Извините. — Он старался, как мог, но получалось всегда одно и то же, он всегда опаздывал. — Этот ливень. Я считал, что не могу вызвать экспертов, пока не выясню точное местонахождение вещественных доказательств.
Вещественные доказательства были разложены в пакетиках на столе капитана в другом углу комнаты: семисвечный канделябр, Талмуд, талес, ермолка, которую прокурор назвал кипа, и пожелтевшие от времени черно-белые снимки.
Поднявшись, капитан подошел еще раз взглянуть на улики.
— Все это нам не поможет, потому что нам не нужно то, что они оставили, нам требуется то, что они забрали. Что бы это ни было, именно оно стало причиной ее смерти, случайно или нет, — покачал он головой.
— Не думаю... — кашлянул у него за спиной инспектор.
— Что?— в один голос спросили прокурор и капитан. Сконфузившись, инспектор отвел глаза. — Сомневаюсь, что они нашли то, что искали, — произнес он, обращаясь уже к другой картине, написанной маслом, где была изображена пастушка в шелковом халате и остроконечных туфлях. И зачем она так вырядилась?
Даже отвернувшись, он почувствовал, что они снова переглянулись. Нельзя так понапрасну тратить время. Сейчас в соседней комнате сидит Ринальди и ждет, когда с ним проведут, так сказать, «неформальную беседу». Он считает, что ему адвокат не нужен. До сих пор он держится достаточно дерзко и делает вид, что ничего не понимает. Но теперь чем-то придется поступиться. Как только в игру вступит адвокат, он без сомнения вытащит грузчиков из-за решетки, и, что самое главное, они упустят всю важную информацию. Неужели они не осознают этой опасности?
— Конечно, вы правы, — сказал прокурор. Он замолчал, доставая из кармана одну из своих коротких сигар, но, заметив на себе пристальный взгляд капитана, засунул ее обратно. Роскошная обстановка этого кабинета давила на прокурора, натертый до блеска пол, роскошные ковры, красавец фикус, отсутствие всякой пыли, что совсем несвойственно его собственной среде обитания. — Необходимо держать их отдельно друг от друга. Но я могу это сделать, только оставив их здесь, а для этого улик у нас достаточно, и отпустив его.
49 
