3 
– Где ж тебя черти-то стоко времени носят?! – накинулся он, даже не дожидаясь, пока я слезу.
– А где ваше «Здравствуйте, товарищ участковый»?
– Ну, здравствуй, здравствуй, сыскной воевода. Государь уж истомился весь, кричит, ногами топает, а тебя нет как нет!
– Вы не одни, вызовов полно, людей на все дела не хватает… – привычно забубнил я, но Филимона на мякине не проведешь.
– Хитер ты больно, лейтенант. Гляди, доведешь батюшку – повисишь денек на дыбе, поумнеешь!
При случае обязательно дам ему в глаз, но сейчас не время и не место. Мы поднялись по ступенькам наверх. Царь ждал меня в главном зале на третьем этаже. Когда мы вошли, он мерил комнату шагами от окна до окна.
– Заходи, Никита Иванович… Жду тебя. А ты пошел вон.
– Но батюшка… а как же… кто ж слова твои мудрые записывать будет? Не ровен час, какое слово и утеряется.
– Пошел вон! – рявкнул государь, замахиваясь на дьяка скипетром, но тот успел выкатиться за дверь.
Да, настроение у его величества не очень. Горох в таком состоянии действительно крутоват и скор на расправу.
– Ограбили меня, – глухо пожаловался он.
– Слышал. Давайте по порядку. – Я присел на скамью и раскрыл планшетку. – Какие ценности пропали?
– А ты не знаешь?!
– Слушайте, кто из нас двоих следователь – вы или я?! – Еще в школе милиции нам вдалбливали в головы – все под запись, все как положено, отчетность и еще раз отчетность. – Спрашиваю второй раз, что пропало?
– Перстень с хризопразом золотой, персидской работы. Сундучок дубовый, уголки да крышка железом резным обиты, в нем монет сотни на три, а то и больше… – пустился перечислять царь.
– Минуточку, гражданин! Помнится, на прошлой неделе у вас якобы пропали ключи?
– Ключи-то нашлись, под кроватью у меня валялись, а вот прочего нет.
– Все ясно. Кого подозреваете?
– Да всех! – разгорячился государь. – Ежели ты эту пропажу не найдешь, я тут всю челядь на кол пересажаю! А тебе велю голову отрубить, чтоб впредь не врал, будто воров ловить учен был.
– Ну, вы не очень-то… Милицейское управление лучше бы на ноги поставили, а то орете тут! Кто мне под начало тридцать стрельцов обещал? Кто божился ночное конное патрулирование финансировать? А матерьяльная база? Две кобылы да телега! Из всей сыскной бригады – один Митяй. Ну не разорваться же нам обоим!
– Ладно… не серчай, – отошел Горох, но тут же стукнул кулаком по подоконнику: – А воров все ж таки найди!
– Найду, найду… куда они денутся. Где сундук-то стоял?
– Ясно где – в подвалах, где и прочая казна хранится.
– Мне надо осмотреть место преступления. – Захлопнув планшетку, я поднялся и кивнул царю: – Прошу следовать за мной.
Мы спустились в подвалы. Вход охраняла стража из четырех сменных стрельцов, однозначно утверждавших, что никто из посторонних к государевой казне близко не подходил. Знакомая картинка… Никто ничего не видел, не слышал и вообще не знает, о чем речь. Пока царь доставал ключи, я внимательно осмотрел здоровенные замки. Никаких следов взлома, если и открывали, то не самодельной отмычкой, а родными ключами. Петли, скобы, кованые гвозди – все настолько надежно, что хоть взрывай, одной фомкой никак не взять. Царь наконец отпер дверь, и мы вошли внутрь. Двое шагнувших следом стрельцов зажгли свечи в высоких подсвечниках. Сравнительно небольшое помещение оказалось чуть ли не под потолок заставлено сундуками, коробами да бочками.
– Тут весь запас – золотой, серебряный и медный. Каменья самоцветные в другом месте держу. Вещи из злата-серебра – тоже.
– А-а, тут, значит, у нас только монеты?
– Только они, – подтвердил государь.
– Это правильно. Личные сбережения нельзя держать в одном месте. Вот еще, кто имеет постоянный допуск к золоту?
– Я, боярин Мышкин, казначей Тюря да дьяк Филимон. Ах, вот оно что, – внезапно догадался Горох. – Вот, значит, о ком ты речь-то вел?.. Кого подозреваю, говоришь? Зело умен ты, воевода участковый. Сей же час всех троих на дыбу!
– Э-э-э… Ничего подобного я не говорил! – завопил я, потому как с него станется. С какой скоростью царские палачи выбивают «добровольное признание», не снилось ни одному журналисту, пишущему о беспределе во внутренних органах. – Совсем наоборот. Если сейчас мы арестуем пару невинных, вор успокоится и заляжет на дно. А я хочу, чтобы он от неизвестности занервничал, запаниковал, начал совершать ошибки и выдал себя с поличным.
– Мудрено… На дыбе-то оно побыстрей да понадежней.
3 
