очень нудно 
37 
– Ах ты, усатая сволочь, разрушитель семей, спаиватель мужей, гнусный завистник чужому счастью!
– Если бы ты была мужчиной, то за такие слова я бы вызвал тебя на дуэль! – с явно читающимся презрением в голосе бросил Пусик через плечо, намереваясь уйти.
Как бы не так! Поздно, милейший! Я заставлю тебя вызвать меня на дуэль, мерзкий ты шовинист. И тогда держись…
– Да ты просто боишься! Боишься, что я всыплю тебе за милую душу, опозорю перед всей Базой. Ведь ты знаешь, что сила и честь на моей стороне, я тебя сделаю одной левой, каким бы оружием мы ни сражались!
Подобных слов кот выдержать не мог, он подбежал к поваренку, отобрал у него кухонную рукавицу и бросил мне под ноги.
– Прекрасно! – торжествующе расхохоталась я. – У тебя даже своих перчаток нет. Итак, ты вызвал на дуэль беззащитную девушку. Тебя ждет позор как в случае победы, так и в случае поражения. «Ха-ха!» два раза. Обломись, недоделок!
Насчет «беззащитной» я, конечно, чуточку переборщила. Думаю, вряд ли кто на всей Базе применил бы ко мне именно это определение. Но во всем остальном правда была на моей стороне! Нечего совращать чужих мужей. Ни в смысле пьянства, ни походами в сауну, ни так называемой мужской дружбой. Ему дай волю, он Алекса и по крышам гулять научит… Оно мне надо?
Кот злобно смотрел на меня, не зная, что сказать, но и отступать ему уже было некуда.
– Чё ткое? – спросил, проморгавшись, командор, практически не владеющий языком. – Ик… и кстати, чё тут присходит, а? Чё не так-то в прнципе?!
Я молча взвалила его себе на плечи и потащила домой на хребте, как пулеметчица Анка раненного в филей Чапаева. Не уверена, что подобное сравнение претендует на историчность, но иначе на тот момент я себя не ощущала. Сами понимаете…
Уложив бормочущего всякие нетрезвые нежности супруга, я достала с полки томагавк ирокезов, примерила его в руке, после чего внимательно посмотрела на большую саблю мужа времен нашего наполеоновского похода и, подумав, отправилась в библиотеку. Там я обстоятельно проштудировала материалы по дуэльному кодексу царской России и окончательно убедилась, что коту – хана! Да я его по судам затаскаю! Шучу-шучу. А не простить ли мне этого милого пушистика? Он ведь не со зла, просто Анхесенпа доводит его своими капризами и ленью…
Но стоило мне всерьез задуматься о благом чуде всепрощения, как к нам постучался Синелицый, представившийся секундантом нашего, как выяснилось, мстительного котика, и я резко передумала мириться.
– В связи со сложившимися обстоятельствами, о которых вы прекрасно осведомлены, как представитель оскорбленной стороны, я должен уточнить, какое оружие вы предпочитаете?
Алекс громко всхрапнул в угарном сне. Бедняжка, он же дома по-трезвому и не храпит никогда, убью кота…
– А какой у меня выбор? – высокопарно поинтересовалась я, заранее зная ответ. Они еще не поняли, с кем связались!
– Согласно дуэльному кодексу Российской империи вы вправе выбрать шпаги, сабли или пистолеты.
– Отлично, – поразмышляв для виду и щелкнув пальцами, определилась я. – Я выбираю тяжелые артиллерийские сабли польского образца.
– Разумеется. – Вежливо кивнув, Синелицый удалился.
Но уже через десять минут он и возмущенно пыхтящий кот стояли у нас на пороге. В лапах Профессор держал полуторакилограммовый изогнутый клинок с надписью «Виват, артиллерия!» образца тысяча восемьсот шестнадцатого года.
– Приношу мои извинения, госпожа Орлова. – Повар-секундант виновато покосился на кота. – Мой друг не в состоянии даже вытащить это оружие из ножен. А значит, не может дать вам полное удовлетворение.
– Это его проблемы.
– У тебя, вообще, совесть есть?! – взвился доныне молчавший агент 013.– Как я могу с тобой драться этой железной оглоблей, я же просто порежусь!
– Я и говорю, твои проблемы, – холодно повторила я, сплюнув в сторону.
Котик орал, топал лапками, обвинял меня в штрейкбрехерстве и оппортунизме, пока не выдохся и не схватился за сердце.
Синелицый не знал, смеяться ему или плакать…
– Ладно, пусть это будут шпаги, – смилостивилась я после долгого спора, слез и уговоров.
Пусик облегченно вздохнул и вышел. Но уже через двадцать минут вновь раздался стук в дверь, я удовлетворенно ухмыльнулась. Синелицый, уже едва не лопаясь от хохота, молча продемонстрировал мне длинную французскую рапиру, намекая на ее явное несоответствие с ростом кота. Клинок был ровно вдвое длиннее ранее упомянутой польской сабли. Несомненно, куда легче, но длиннее!
37 
