26 
Последнее предложение было произнесено особенно значимо и даже с драматическим оттенком гамлетовского трагизма. Крестьяне охнули, испуганно выкатив глаза, мелко крестясь в какой-то странной манере. Не по-православному и не по-католическому… Может, старообрядцы или сектанты, что, по совести говоря, куда хуже разбойников. Те хоть понятия имеют – усадят, выслушают, посочувствуют, успокоят. Нет, придушат-то потом в любом случае, но всё как-то по-человечески, по-людски…
– Ой!
Я нехотя оторвался от собственных размышлений на тему: «Романтизация разбойничьего образа на Руси в начале XIX века» и прислушался.
– Ой… – повторил драгунский полковник. – Месье Давидофф, вы опять меня щиплете.
– Прошу прощения, это чисто инстинктивно, по велению сердца, так сказать… – разом опомнился я.
– По велению сердца? Тогда продолжайте, друг мой…
– Я хотел сказать, что меня порой посещают вещие сны. И вот, не далее как час назад имел я встречу с самой царицей Клеопатрой, которая и присоветовала «держаться спины врага своего». Видимо, я принял её слова чересчур буквально…
– Да, да, понимаю… – медленно согласился француз. – Нам действительно должно держаться друг друга. Только вы меня больше не сжимайте…
– О, разумеется, и в мыслях не было!
– Лучше поглаживайте…
Мы распрекраснейше провели время. Полковник рассказывал о своей жизни во Франции, о военной карьере, походах и кампаниях, любимых лошадях, надоевших любовницах… и о том, как они за глаза называют Наполеона выскочкой! Я в свою очередь разболтал все несвежие петербургские сплетни и даже полушёпотом продекламировал знаменитую басню про Александра Первого «Голова и Ноги», за которую едва не загремел в Сибирь.
Дружба двух непримиримых противников на поле брани крепла посекундно, и наше взаимное приятствие было очевидным. Да и право, что в том странного, господа? Благородный полковник Гётальс был немногим старше меня, мы говорили на одном языке, оба давали присягу Марсу, оба служили в кавалерии, оба не мыслили иной карьеры, кроме военной, и, в конце концов, сердца наши были почти одновременно уязвлены гордыми красавицами…
«Неужто думаете вы, что я слезами обливаюсь, как бешеный, кричу: увы! и от измены изменяюсь?» – на этой благодатной теме мы застряли часа на два. Да что говорить, доподлинно известно, что любой мужской разговор на любую тему всенепременно съедет на дам-с! Уж такие они существа, созданные нам на погибель, и нет от них спасения даже в гробу… А вот радость и счастие есть! Опытный в куртуазных делишках француз даже подсказал мне пару оригинальных (прошу прощения!) любовных позиций: «драгунская нетрезвая с разбегу» и «кавалерийская с подскоком без седла». Стыжусь признаться, но у нас в полку о таком и не слыхивали…
Поучительная беседа была прервана скрипом двери и появлением всё того же сурового старца-вымогателя. Следом за ним в горницу стали торопливо просачиваться серые люди. Ей-ей, иного определения я для них не нахожу. Одеты в длиннющие рубахи, лица постные, без кровинки на щеках, ходят медленно, семеня, словно ёжики на сносях. Бабы в платках чёрных, все плоскогрудые, как лавки, мужики с глазами тоскливыми, у каждого в руке дудочка либо сопелка деревенская. Выстроились рядком вдоль стен, что-то шепчут про себя, вроде молятся, но слова непривычные. Не «Отче наш, иже еси на небеси…», но ритмика похожая, только неприятная почему-то…
– Какие печальные люди попадаются у вас в России…
– Ну, не каждый же час им с балалайками прыгать! Может, некоторое серьёзное событие планируется…
– Похороны?
– Не обязательно.
– Массовые похороны?!
По правде говоря, я спорил лишь для проформы, правота французского полковника была чересчур очевидной. Налицо явное упадничество духа, пораженческое настроение и полная апатия к политической обстановке в стране. Плюс ко всему – ещё ведь и трезвые все, как стёклышко в монокле! Признайте, сие сочетание для народа нашего суть есть нехарактерно…
– Гой еси, селяне? – припоминая нужные слова, громко поинтересовался я. – Пошто рожи кислые, хоть капусту квась?! Нешто пшено грозой побило али коровы в отёл не пошли, а не то бабы лаской не радуют?
От последнего предположения физиономии окружающих повело судорогой. Не от смеха, от… не знаю даже чего, но глаза повыпучивали все, а мужики по полбороды себе в рот засунули, лишь бы смолчать…
– Шутка сие! Вижу, вы своих жён голубите… Вона как рьяно прижимаете, да только кормите плохо – не везде круглы, а?!
26 
