55 
– Хорошо, что фигурку царскую разломал, да не выкинул. Я ить, когда куколки те смотрела, Гороха промеж них углядеть не удосужилась. А прочим большой веры не дала – мало ли кто какой забавой свою душеньку тешит? Ан вишь, как оно обернулось-то… Ведь ежели б ты, сокол, не успел – стоять государю под венцом с негрой африканскою!
– А по-моему, она вполне симпатичная.
– Колдунья она! Эх, мужики, одни титьки на уме… – философично вздохнула бабка, а я перевёл тему:
– Вы сумеете их разрядить?
– Кого? – двусмысленно подмигнула Яга.
– Ой, ну не тить… пардон! Речь, естественно, о восковых куколках, их надо обезвредить. Вдруг они заведены на какое-то определённое время и сработают даже в отсутствие создателя?
– Обезврежу… Надо все фигурки с молитвой да благословением посередине преломить, то, что внутрь понапихано, – вытащить да в землю закопать, а сам воск перетопить и свечей церковных из него понаделать. Тут уж любое чародейство на корню сгорит и запаху не оставит…
– Как считаете, Мумумба намеревалась убить всех невест посредством колдовства вуду?
– Да где уж ей… В кажной земле, Никитушка, своя сила волшебная, своя магия, своё колдовство имеется. Я вон в Африке энтой али в Эфиопии, к примеру, и слова-то чародейского произнесть не сумею. Но и вона жрец египетский али маг халдейский у нас под Лукошкином своей ложи поставить не смогёт. Разная земля и силы разные! Не всякое колдовство в любом краю прижиться умеет…
– Но фокус с «отравленным яблоком» вполне себя оправдывает?
– Потому и оправдывает, что наше оно, – развела руками Яга. – А готовит его иноземный гость, на совесть нечистый, вот и не совсем так всё получается. Иначе б мы с тобой, милок, давно всех невест одним поцелуем царским на ноги поставили…
– Ваша версия? – предложил я.
– Да что ж далеко ходить, не так много энтих невест осталось… День-два ждём, та, что последняя окажется, – небось злодейка и есть!
Может быть, это прозвучало несколько цинично, но по большому счёту бабка права. Сразу вспомнился популярный фильм с Кристофером Ламбертом «Горец» – «в конце концов остаётся один…». Ладно, шутки шутками, а дело делать надо. Никто не позволит нам дожидаться, пока всех невест складируют в царских покоях. Иначе к тому времени, как мы отыщем виновных, царь уже будет вести войну на два… три… четыре или пять фронтов! Должен признать, что только сейчас эта мысль показалась мне незаслуженно лишённой пристального внимания.
Мы все рассматривали разнообразные варианты того или иного брака царя с максимальными выгодами или минимальными потерями для блага государства. А если Горох вообще не женится, тогда что? Невесты разъедутся по домам, обиженные послы объявят Лукошкину всеобъемлющее эмбарго, и мы в глубокой луже. Плохо… Однако куда хуже, если невесты вернуться домой не сумеют. То есть будут лежать между жизнью и смертью, сложенные в штабеля, а их родственники пойдут на праведный вооружённый конфликт. Такое нам не приходило в голову? Если во всей этой белиберде есть хоть какое-то рациональное зерно, Горох на пороге крупной дипломатической авантюры. Хотя правильнее было бы сказать – подставы! Обычно такими щекотливыми делами занимаются специалисты внешних ведомств, но у нас в Лукошкине их нет, а значит, всё ложится на наши милицейские погоны.
Вопрос прежний: кому это выгодно? Подозреваемых нет, за исключением Алекса Борра. И то лишь потому, что он чем-то не угодил Кнуту Гамсуновичу да пару раз мелькал в наших сводках. Ничего серьёзного мы ему инкриминировать не можем. Хотелось бы, но увы…
Отделение встречало нас дружным рёвом соединившихся фронтов. Парни бросали шапки вверх, отмечая наше примирение. Как оказалось впоследствии, за мной из бабкиного двора безропотно ушли бы все, но начинать службу на новом месте, да ещё под презрительными ухмылочками царских стрельцов, как-то не улыбалось… В горнице меня ждал праздничный стол. Подтянутый и церемонный кот с рушником через лапу принял у нас с Ягой тулупы и, кланяясь, пригласил отужинать. Весь дом вылизан так, словно вчерашнее утреннее побоище происходило где-то в другом месте. Я вымыл руки и сел за стол. Ага, посуда-то вся новенькая! Значит, всё-таки было, и было всерьёз… Как только подали пироги, в дверь деликатно постучали.
– А-а, попрошу откушать с нами, Фома Силыч! – Бабка, оторвавшись от печи, поприветствовала вошедшего Еремеева. Сотник чинно поблагодарил, от горячего отказался, но рюмочку водки (в честь конца насыщенного рабочего дня) принял с видимым удовольствием:
55 
