95 
Горох женился! Честное слово, у меня бы от таких потрясений на всю жизнь желание пропало, а он – нет, покумекал денёк-другой и сделал выбор. Теперь у нас новая царица – Лидия Адольфина Карпоффгаузен, или, что правильнее, после крещения и венчания – Лидия Карповна. Я был даже рад, она неплохая девчонка, а её показания против Алекса Борра дали возможность отправить его в Австрию в кандалах. Оказывается, злодей тайно домогался её всю дорогу, но принцесса была непреклонна, из-за чего и вышел весь сыр-бор. Кстати, должен признать, что отравленные яблоки он умудрялся подсовывать несчастным невестам просто артистически! Ни одна так и не смогла толком вспомнить, как ей в руки попал зловредный фрукт, ароматный настолько, что удержаться и не откусить просто не было сил… Зная нашего олуха, действительно австриец подбросил ему идею еврейского погрома. А на Тамтамбу Мумумбу он наезжал исключительно потому, что подозревал её в тайном колдовстве вуду и не мог допустить укрепления отношений России и Африки. Сивка-бурка по-прежнему стоит у нас на милицейской конюшне, разборки с наследничками чинила сама Яга. Теперь они ещё и поставляют нам сено для госпожи лошадушки.
Митяй трудится во дворе, носясь взад-вперёд с деревянной лопатой. В окно мне хорошо виден его энтузиазм, а он, не зная, что за ним наблюдают, вполголоса орёт неприличные деревенские частушки. Жизнь течёт своим чередом, словно ничего такого и не было. Когда-нибудь я подошью свои служебные заметки в одну папочку и буду перелистывать скучными осенними вечерами. Может быть, даже надеясь, что когда-нибудь наши приключения станут легендой российского сыска, но до этого ещё так далеко…
P.S. Батюшка сыскной воевода, горе! Горе великое, беда неминучая, несчастье горькое, уж как и сказать, не ведаю, а тока не велите казнить, велите слово молвить!
– Молви, Митя, встань с пола и молви.
– Кощей сбежал!
…Я едва не поперхнулся горячим чаем. Приехали…
Лукошкинский «Міръ»: утопия или смешно?
– А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
– Всех, – ответил арестант, – злых людей нет на свете.
М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита
Каждый раз, начиная свою речь в защиту книг Андрея Белянина, поневоле чувствуешь себя «адвокатом дьявола». «Его книги смешны! Фи, как это пошло, как примитивно», – презрительно выпятив губу, говорят мастодонты фантастики. Но не кажутся ли вам странными наши мэтры? Исписывают тонны бумаги (или в последнее время набивают сотни килобайт), вытаскивая на свет божий и обличая язвы человечества и болячки общества: «Вот-де как у нас все плохо. Как только можно жить в таком обществе? Кто виноват? Что делать?» И как только появляется лекарство, отворачиваются и плюются.
Юмор, как утверждают медики, помогает жить, способствует нравственному и физическому здоровью. Жан Поль, теоретик комического, говорит: «Прочитав и отложив юмористическую книгу, не будешь ненавидеть ни мир, ни даже себя». На наш взгляд, эти слова с полным основанием можно отнести к белянинским книгам. Ибо не натужное спасение планеты от нашествия очередных инопланетян или глобальной экологической катастрофы, а вечные человеческие ценности стоят в центре мировоззрения писателя.
И вновь пытается достучаться Андрей Олегович до нашего отравленного и отупленного боевиками сознания. Уже обновленными средствами. Противником Никиты Ивашова на сей раз оказывается не персонифицированное зло – Кощей, а пронырливый злобный иностранец. Это выводит на первый план оппозицию «свое – чужое», раскрывающуюся на двух уровнях: мира и человека. Лукошкино – заграница, еремеевская сотня – царские стрельцы, русские – украинцы, бей жидов – спасай Россию, кто в отделении главный…
«Тайный сыск» хорош своей русскостью. Лукошкино нас так радует, потому что оно узнаваемо. А узнаваемо потому, что, с одной стороны, этот мир построен на русских сказках, знакомых нам с детства, а не на славянской мифологии, из которой обычный человек помнит только Перуна да Владимира Красно Солнышко, а с другой стороны, Лукошкино свое, родное, ибо современный человек, молодой московский милиционер, довольно быстро там освоился и прижился. И видим мы, что в том мире люди такие же, как и здесь и сейчас, а что создает мир, как не люди?
Эта книга о нас, о нашей жизни. Русская сказочность – это условность, позволяющая говорить Андрею Белянину о нашей жизни так, как он хочет. Ведь когда начинаешь помещать героев в современность, сразу сами по себе всплывают многочисленные житейские проблемы: денег нет и заработать негде, кушать хочется, на улицу не то что детей не выпустить – самому страшно выйти… Эти проблемы затушевывают людей. Как и в реальной жизни, литературный персонаж превращается в рефлектирующую потугу выбраться из паутины мелких житейских коллизий. Бытокопание и бытописание заслоняют все на свете. Мало остается мыслей, поэзии, души…
95 
